Линни: Во имя любви

— Значит, ты отошлешь нас в Англию?

Мой муж безучастно смотрел на меня. Когда ответа не последовало, я решила, что это из-за его болезни. Затем Сомерс заговорил ясным и твердым голосом:

— Ты хоть осознаешь, что говоришь на хинди, Линни? Ты хотя бы в курсе, что в последнее время ты совсем не разговариваешь по-английски?

— Извини, — сказала я и повторила вопрос.

— Нас? Что ты имеешь в виду под словом «мы»?

Я заговорила медленно, тщательно выговаривая слова:

— Ну, Дэвида и себя, разумеется. Как ты уже заметил, ему нужно учиться. Я могла бы жить с ним в любом месте, которое ты выберешь, — например в Лондоне. Он мог бы ходить в ту же школу, в которой учился ты.

Его сотряс сухой кашель, затем Сомерс попытался улыбнуться.

— Неужели ты думаешь, что я доверю тебе воспитание моего сына? У тебя наркотическая зависимость от опиума, Линни. Это сразу бросается в глаза. Ты изменилась к худшему во всех отношениях и вызываешь только отвращение.

Пол под моими ногами покачнулся. Чтобы не упасть, я схватилась за столбик кровати, затем опустилась в стоявшее рядом кресло.

— Я могу остановиться, Сомерс. Конечно, я могу остановиться, если захочу.

— Все знают, что ты всего лишь жалкая развалина. Полагаю, большинство знакомых уже считают тебя сумасшедшей. Они даже не спрашивают меня о тебе и не интересуются, почему ты больше не сопровождаешь меня на светских раутах. Мой план состоит в том, чтобы найти приятное местечко, где ты сможешь… отдохнуть. Где-нибудь — возможно в одном из изолированных поселений на Индийской равнине, — где о тебе будут должным образом заботиться, чтобы ты не могла причинить вред себе или другим людям. Или, если ты так хочешь уехать домой, мы можем обсудить другие варианты.

Я энергично закивала, моя голова слегка кружилась.

— Да, Сомерс. Именно этого мне бы и хотелось. Уехать домой.

Как только я окажусь в Англии, я найду способ видеться с Дэвидом. Шейкер мне поможет.

— Да, я согласен, что это лучшее решение. В Лондоне есть много мест, где тебя смогут хорошо содержать — скажем так, неопределенное время.

— Содержать? — Мне понадобилось полминуты, чтобы понять, что он имел в виду. — В… в сумасшедшем доме?

— Сумасшедший дом, моя дорогая? Зачем же называть это так грубо? — Сомерсу удалось улыбнуться. — О тебе позаботятся, пока ты будешь отдыхать. Общеизвестно, что Индия сводит с ума многих. Ты окажешься не первой мэм-саиб, не вынесшей напряжения. Все всё поймут и не будут задавать лишних вопросов.

— На самом деле, — продолжал он, явно довольный собой, — кого, кроме Дэвида и, возможно, Малти, волнует твоя судьба? Дэвид всего лишь ребенок — он быстро о тебе забудет. А Малти уволят. Ее в любом случае никто не берет в расчет.

У меня снова закружилась голова. Мне была нужна моя трубка. Я дрожала, по лицу и шее градом катился пот; мне казалось, что под кожей у меня копошатся сотни мелких насекомых. Я машинально потянула за полупрозрачный шарф, повязанный поверх декольте, и вытерла им шею и щеки.

Воцарилось молчание, затем с кровати донесся странный приглушенный крик. Сомерс сел, трясущимся пальцем указывая на мою грудь, точно так же как несколько дней назад, когда порвал мое платье.

Я взглянула на свой шрам.

— И снова твоя реакция меня удивляет, — прошептала я. — Конечно же, моя старая травма не должна тебя беспокоить. Не думала, что мое тело хоть как-то интересует тебя.

Он откинулся назад, хватая ртом воздух, словно не мог дышать.

— Я знаю, — прокаркал он. — Теперь я знаю. Когда я впервые это увидел, — хрипло сказал Сомерс, не сводя глаз со шрама, — у меня промелькнула… какая-то догадка. Я не знал, что это было. Но… Да, я думаю…

Я почти не слушала его бред. Я размышляла о том, что больше никогда не увижу сына, о том, что, повзрослев, Дэвид узнает, что его мать окончила свои дни на куче гнилой соломы в темной каменной каморке одного из сумасшедших домов. О том, что Сомерс постарается стереть из его памяти все воспоминания обо мне, и, что хуже всего, о том, что он попытается приобщить Дэвида к своим извращенным ценностям.

Жестокая необходимость защитить Дэвида от столь безрадостного будущего придала мне силы, которых у меня уже давно не было. Я бросила шарф на пол и, склонившись над кроватью, приспустила лиф, чтобы Сомерс полностью увидел шрам.

— Это работа одного из моих старых клиентов в Ливерпуле, — сказала я. — То еще зрелище? И все равно я тогда выжила. Однажды я пережила ярость безумца, и я выживу, несмотря на все, что ты со мной сделаешь, Сомерс. Тебе не удастся меня победить.

Он издал звук, словно его сейчас вырвет, и прижал кулак ко рту.

— Уверена, что вид моей изуродованной плоти должен вызывать у тебя восторг, а не отвращение, — продолжила я. — В конце концов, моя боль — это единственное, что радовало тебя в нашем презренном браке.

— Я знаю, — снова произнес он, не убирая кулак ото рта, все с тем же смятением в голосе. — Теперь я знаю, почему узнал эту рыбу.