Линни: Во имя любви

Проводя весь день в библиотеке, а вечер — в уютном доме под строгим надзором миссис Смолпис, я понимала, что прежнюю Линни Гау заменила другая женщина, которая уверенно шагала по жизни. Я часто испытывала чувство удовлетворения, приятную уверенность в том, что все-таки смогу стать такой, какой меня мечтала видеть мама. Но в то же время меня беспокоило ощущение пустоты. Мне не хватало искреннего смеха в обществе девушек с Парадайз-стрит. Я утратила непосредственность, стала более сдержанной. Возможно, я казалась себе не такой искренней, как раньше. Но, наверное, нельзя продвигаться вперед, не сожалея о прошлом.

Моя жизнь становилась размеренной и предсказуемой. Я познакомилась с друзьями Шейкера — двумя бледными и серьезными, но учтивыми молодыми людьми, у одного из которых в моем присутствии отнимался язык. Они знали меня как кузину Шейкера. Раз в две недели они приходили к нам на Уайтфилд-лейн на обед, который проходил в официальной обстановке, омраченной присутствием миссис Смолпис. Но затем она наконец уставала и удалялась в свою комнату. Предоставив Нэн и Мэри убирать со стола, мы вчетвером уходили в гостиную, и, после того как Шейкер с друзьями пропускали по стаканчику, беседа становилась более оживленной. Более разговорчивый из молодых людей рассказывал мне истории из детства Шейкера. В эти вечера я узнала о своем «кузене» многое из того, что прежде оставалось для меня загадкой. И это меня радовало.

Я следила за тем, чтобы не сболтнуть лишнего и не проговориться о моей прежней жизни, понимая, что должна придерживаться вымышленной истории. Шейкер тоже никогда не терял бдительности и часто упоминал моего якобы отца — своего дядю — так, чтобы мои слова звучали более достоверно. Иногда я действительно начинала верить, что с рождения носила фамилию Смолпис.

Я часто говорила себе, что мне был дарован шанс на лучшую жизнь, такую жизнь, за которую любая девушка с Бэк-Фиби-Анн-стрит была бы вечно благодарна судьбе. Мне больше не нужно было каждую ночь выстаивать долгие часы на мокрой и холодной улице. Мне больше не приходилось каждое утро, сидя на корточках над выщербленным тазом, вынимать из себя скользкий, пропитанный спермой слизистый кусок губки. Я могла не беспокоиться о том, что меня травмирует какой-нибудь мужчина с членом под стать лошадиному или что меня будут щипать, бить и шлепать, чтобы помочь своему «дружку» прийти в боевую готовность. Мои юбки больше не были испачканы мочой и блевотиной после пьяных в стельку клиентов, а зарплату мне теперь выдавали в конверте, а не бросали на грязную мостовую, где мне приходилось выискивать монеты среди собачьего дерьма и плевков. Я не голодала. Я могла прочитать любую книгу, которую пожелаю и когда пожелаю. У меня теперь была своя чистая постель.

Так почему же тогда все это не приносило мне удовлетворения? Почему меня терзало отчаяние и мысли, которые уносили меня далеко от библиотеки и дома на Уайтфилд-лейн, не давали мне покоя? Мечта об Америке умерла, но я все равно представляла себе иную, незнакомую жизнь, отличную от той, какую мог предложить мне Ливерпуль с его туманами, чайками и серой рябью на широкой глади Мерси. А еще меня терзало мое прошлое и ужас содеянного: старый кошмар снова не давал мне покоя.

Почему же я не могла принять этот подарок, бескорыстно предложенный Шейкером, и счастливо жить новой жизнью или, вернее, исполнять роль под именем мисс Линни Смолпис?

Глава четырнадцатая

Я познакомилась с Фейт Веспри через Селину Брансвик. Селина была темноволосой, ничем не примечательной девушкой, хотя ее ярко-синие глаза, обрамленные густыми темными ресницами, казались довольно привлекательными. Однажды вечером, спустя два месяца после того дня, как я стала жить в доме Смолписов, мы с Шейкером вышли из библиотеки и встретили Селину, которая прогуливалась под руку с отцом по Болд-стрит.

— Мисс Брансвик, мистер Брансвик, — поздоровался Шейкер, остановившись возле них и приподняв шляпу.

— Добрый вечер, мистер Смолпис, — сказала Селина. Затем она взглянула на меня, и на ее щеках появились пятна румянца.

— Здравствуйте, Джефри, — поздоровался пожилой джентльмен.

— Джефри?

— Мы вас давно не видели, — сказала мисс Брансвик. Ее взгляд перебегал с меня на Шейкера. — За эти последние несколько месяцев вы практически не появлялись на приемах.

— Да. Я был… занят, — ответил Шейкер. — Мистер Брансвик, мисс Селина Брансвик, позвольте мне с превеликим удовольствием представить вам мисс Линни Смолпис, недавно приехавшую из Моркама.

— Мисс Смолпис? — холодно спросила Селина, рассматривая мой немодный наряд.

Сама она была одета в длинное дымчато-синее пальто, прекрасно гармонировавшее с ее глазами. Ее руки были спрятаны в меховую муфту. Шляпка Селины была украшена окантовкой из такого же меха. Судя по покрою и ткани, ее одежда была недешевой.

— Значит, она ваша родственница?