Лёгкое дыхание (СИ)

Одичалые воительницы говорили, после тяжелых сражений и многих потерь такое бывает, и однажды пройдет, но она боялась вслушиваться в их разговоры. Ее пугала сама мысль, что и среди них она окажется чужой, посторонней, вдруг сделает или скажет что-то не так. Она всегда избегала общества других женщин, насколько это было возможно. Кое-что она все-таки уловила из их веселых бесед у отдельных костров. Они с равным удовольствием говорили об оружии и о мужчинах, которых любили или ненавидели; у многих из них были дети, некоторые увешивали себя побрякушками и разукрашивали татуировками, других сложно было внешне отличить от мужчин. Но они существовали, и они знали, что такое быть женщиной на войне.

Сам факт того, что где-то живет множество женщин, понимающих ее, грел душу Тартской Девы, даже если она никогда не сказала этого ни одной из них. Другое дело — знать Королевской Гавани.

Они смотрели на нее все. Под их взглядами, под их смешками, Бриенна привыкла к ним, она могла выстоять всю жизнь. До сих пор. Они всегда были правы: она не такая.

Неправильная. Ошибка природы, насмешка Семерых, собственная дурость. Не могущая никогда стать мужчиной. Не желающая быть женщиной. Ей велели желать, но это было невозможно. Переделать себя Бриенна не могла и не собиралась пытаться больше никогда.

И она могла выстоять прежде. Белые Ходоки, клятвы, смерть Ренли, все дороги, все испытания, даже то, что Джейме больше не было рядом, она перенесет все, только не клеймо «Шлюхи».

Она не сделала ничего, в чем ее обвиняли. Она не предавала друга (по крайней мере, он не посчитал ее поступки предательством), и была верным товарищем. Но это никого не волновало.

Ее назвали «Шлюхой Цареубийцы» перед всем двором. И никто не выступил в ее защиту. Смешки и комментарии, летевшие за ней вслед, мало чем отличались по смыслу от тех, что она приняла на себя на Тропе Скорби.

Но Бриенна Тарт не могла представить, что пытка не закончится даже теперь.

— По высочайшей просьбе моего Десницы, лорда Тириона, — Дейенерис отправила короткую безэмоциональную улыбку Ланнистеру, который в ответ поклонился, — я готова помиловать вас, Бриенна Тартская, за вашу связь с Джейме Ланнистером, Цареубийцей, если, конечно, вы искренне раскаиваетесь в связи со столь низким человеком. Я намерена позволить вашему ребенку взять имя его отца, если вместе с ним он откажется от притязаний на престол в будущем, а вы удалитесь в изгнание на Тарт и присягнете на верность.

— Ваша милость. Это ошибка. Я… никогда не… у меня нет ребенка, — Бриенна не могла заставить себя произнести целиком ни одну из фраз, которые хотела. Дыхание перехватывало все чаще.

— Вы отрицаете существовавшую между вами и Цареубийцей связь? — спокойно спросила королева.

— Мы никогда не были… любовниками, ваша милость, — голос Тартской Девы выдавал ее волнение, как и ее лицо, — мы сражались и путешествовали вместе, это верно. И только.

— У меня другие сведения, — спокойно возразила Дейенерис, — и вы оплакивали его на Тропе Скорби.

Бриенна промолчала. Замыслы Тириона? Его планы? Планы внутри планов? Она не была сильна в политических интригах. Она не умела и боялась пытаться читать чувства других людей, так же, как не умела скрывать свои. И, что самое ужасное, теперь ей не верили, когда она говорила правду. Это ее обезоружило. Это лишило ее опоры.

— Разве не меч Ланнистера в ваших ножнах? — в зале раздались отдельные смешки, — вы не делили с ним шатер? Ложе? Свидетелей тому сотни. Ваше недомогание более чем очевидно выдает ваше положение. Ваши служанки подтверждают все признаки беременности.

«Только не упасть в обморок, — Бриенна пошатнулась, — не упасть. Это ошибка. Это какая-то проверка». Она сделала медленный вдох — это было сложно, и подняла глаза на королеву, надеясь, что та увидит правду.

— Я клянусь своей честью, ваше величество, что никогда, никогда не вступала в связь ни с Джейме Ланнистером, ни с кем-либо другим. Никогда.

— О-о, но это уже становится смешным, — донеслось со стороны Мартеллов.

Уцелевшая после войн знать поспешила присягнуть королеве, и они все были здесь. Санса Старк, заложница с Севера, смотрела на Бриенну с глубоким сочувствием в глазах, но что она могла? Кто желал бы выступить на стороне Тартов, которые, по слухам, тоже имели в себе кровь Таргариенов? Кто мог заступаться за Цареубийцу?

Дейенерис внезапно подалась вперед, сложила руки перед собой, встала и прошлась туда и обратно возле Железного Трона. Когда она вновь посмотрела на Бриенну, в ее глазах была нежность. Много материнской нежности и понимания.

— Леди Бриенна, — мягко произнесла она, — люди в Вестеросе полны предрассудков, но я не одобряю ханжества и лжи. Я не могу винить ни одного человека за то, кого он любит или кем любим. Вы не виноваты ни в чем из того, что совершил Цареубийца в прошлом. Его преступления известны. Он соблазнил вас? Или принуждал?

Смех в зале заставил Бриенну сжать зубы еще сильнее.

— Я все сказала, — просто ответила она, — мне нечего больше добавить.

Глаза Дейенерис мгновенно наполнились холодом.