Лёгкое дыхание (СИ)

«У меня что, в самом деле все написано на лице? Как на нем вообще что-то можно прочитать под этими шрамами?».

— Нет, миледи.

— Вероятно, вы желаете лично встретиться с кем-то очень вам небезразличным? — тут Пёс заинтересованно покосился на Бриенну — словно собака навострила уши.

— Да, миледи.

Лицо Сансы сияло — Бриенна никогда не видела ее такой. Как будто на ее глазах свершалось нечто значительное, волшебное. Словно у девочки, услышавшей сказку со счастливым концом.

— Это письма, которые адресованы этому человеку. Они от меня и Тириона… лорда Десницы.

Пёс утробно заворчал при упоминании имени Ланнистера-младшего.

— Боги да помогут вам, леди Бриенна, — прошептала Санса, обнимая ее. Этот неловкий момент прервало появление Бронна, несшего в охапке предметы ее амуниции, а подмышкой несущего узел другого барахла.

— Дно пекла! Это было непросто, — пыхтя, он скинул поклажу, — вы были правы, миледи. На всех парадных лестницах стража. Чем вы успели провиниться?

Бриенна не ответила.

Возможно, если дела будут идти так же скверно, ей придется принести обет молчания пожизненно.

*

Огонек из почти остывшего угля взвился — и наконец, весело побежал по сухой траве, мху, маленьким кусочкам коры и трухи, крохотным веточкам…

Джейме убедился, что больше он не погаснет, и обессиленно привалился к каменной стене за своей спиной. Шея затекла от долгого пребывания в одной позе.

Не то чтобы он не умел разжигать огонь. Но с одной рукой делать это было чрезвычайно сложно. Как и многое другое, что ему приходилось делать каждый день в этом проклятом лесу. Поставить силки, освежевать попавшуюся добычу, просто собрать сухих веток. Сколько еще предстояло выдержать, он даже не хотел думать.

Джейме начинал ненавидеть все, что связано с самообслуживанием в принципе.

По крайней мере, его голова по-прежнему была при нем. Он задавался вопросом, жива ли Серсея, и уговаривал себя верить, что жива. Иначе и быть не могло, говорила она ему. Но многое из того, что она говорила, оказалось из разряда тех убеждений, которые он вынужден был подвергнуть сомнению и отбросить.

В короткие дни после победы над Королем Ночи им казалось — всем им, кто сражался у Стены, за Стеной, на Севере — что теперь ничего плохого с ними просто не случится. Не может случиться. Так же казалось и ему. Он дышал полной грудью, он строил планы, он надеялся. Казалось, прощены все прошлые ошибки в одну минуту.

Таргариены не умели прощать. Может быть, Серсее было суждено стать одной из них? Он не считал себя мягкотелым, но простил многим многое.

Джейме подтянул ноги к себе, уперся в колени подбородком и поежился. Весна весной, но ночами все еще бывало прохладно.

«Не думать о ней. Не думать. У женщины все хорошо». Но, чем больше он старался не думать о ней — тем чаще ее имя приходило на ум, и тем чаще он вспоминал Тартскую Деву.

Ему было что вспомнить. Их моменты-на-двоих. Конечно, обычно в них еще бывали задействованы Подрик, Бронн, некоторое количество Старков (больше упоминаний, чем живьем), плюс-минус несколько тысяч одичалых (некоторые особенно навязчивые и бесцеремонные). В плохие дни присутствовали враги всех сортов. И всегда Честь и Долг. Они ложились с ними в постель, они сидели с ними за едой, они, кажется, только и выжидали момента, чтобы вылезти из какой-нибудь долбанной дыры и все испортить.

Джейме поймал себя на мысли, что на этот раз испортил все сам. Предпочел жизнь, когда мог предстать перед судом и закончить на плахе. Может быть, Бриенна разочарована. Человек чести предпочел бегство. Серсея так точно в отчаянии и ярости. Что ж, после всего, он был один. Все еще живой.

Хотя и не чувствовал себя им.

По дороге в Винтерфелл Бронн заволок его в какое-то ужасное место, где огромное количество голых нетрезвых женщин зарабатывали своими потасканными телами на жизнь. «Выбирай любую, сказал Бронн, — присунь, наконец, какой-нибудь бабенке и прекращай вести себя, как прыщавый сопляк». Если бы он не был пьян, он бы врезал приятелю. Если бы он был трезв, то точно не зашел бы вслед за одной из этих «бабенок» в комнату.

Смутно осознавая, что происходит что-то, что требует его участия, он тупо смотрел на обнажавшуюся шлюху, на ее костлявую спину, покрытую бесчисленным количеством родинок и прыщиков, и не мог понять, что следует ему делать. Ему надо ей что-то сказать? Ему надо просто снять штаны и предоставить ей самой делать то, что она привыкла?

«Подойди ко мне, — она сказала, глядя на него через плечо, и с жестикуляцией Серсеи медленно повернулась, опираясь о стену, — возьми меня сейчас и здесь». Джейме задался в ту секунду вопросом, имеет ли право отказаться.

У него не было никакого желания тратить себя на какую-то придорожную шваль. Его охватывало омерзение при мысли, что придется разделить ее с бесчисленным количеством мужчин до и после него. Он с трудом переносил присутствие Роберта в жизни Серсеи, и окончательно перестал ее хотеть, когда мужчины в ее постели принялись сменяться чаще, чем наряды.

Он хотел быть верным для верной.