Лёлька и Колдун

– Я всё контролирую, гражданин начальник. Всё! Даже не сомневайтесь. А соседи – лгуны и мерзавцы! Вот Люська из пятой, например…

– Да заткнись ты уже! – рявкнул отец.

Тётя Нюра сделала обиженное лицо и демонстративно отвернулась. Про магазин, кстати, она сказала единственную чистую правду – он действительно располагался в нескольких метрах от их подъезда, прямо во дворе. Дядя Миша подошёл к окну и отодвинул пальцами занавеску, как будто лично хотел в этом убедиться.

– Занятия в школе начинаются через неделю, – заметил он, как бы мимоходом. – Ты уже отдал документы Аланы? Где она будет учиться?

Отец стоял посреди комнаты, молча, и свирепо вращал глазами.

– Да, – сказал он, наконец. – Конечно.

Это было враньём. Про то, что на носу первое сентября, а в доме, кроме грудного младенца есть ещё и ученица, они с тетей Нюрой просто-напросто забыли. Как-то раз, набравшись храбрости, Алана подошла к отцу и напомнила, что скоро начинается учебный год. "Потом!" – недовольно отмахнулся папа, и больше на эту тему она не заикалась. Втайне даже надеялась на то что, может быть, её оставят в старой школе, хотя и понимала, что это несбыточные мечты. Добираться туда ей пришлось бы больше часа на двух автобусах с пересадками, а кто же в это время будет сидеть с Павликом? Переплачивать няне за два лишних часа в день – такую роскошь родители себе позволить не могли. Тем более, ради Аланы.

– Так где? – не отставал дядя Миша.

Отец уже начинал беситься, что было хорошо заметно по его багровеющему лицу. Как же надоел ему этот несчастный мент! Как же хотелось стереть с его физиономии эту самодовольную ухмылку!..

– В школе! – гаркнул отец, сжимая руки в кулаки. – Разумеется, в школе, где же ещё?

– В какой?

Гордеев подошёл к папе вплотную, теперь они стояли друг напротив друга, буравили друг друга глазами, и ни один не намеревался отступать. Алана мысленно молила бога, чтобы о ней забыли. Ей безумно хотелось уйти, но она не могла найти предлога. Хоть бы Павлик заплакал, что ли? Почему, когда не надо, брат может орать часами, а когда надо – даже не пикнет?

– Слушай, я не понял, я тут что, на допросе? – спросил отец, голос его прозвучал неожиданно тихо и трезво. – Может, это ты мне ответишь, наконец, зачем пришёл? Ты чё здесь всё ходишь, вынюхиваешь, чёрт легавый? Кто тебя подослал? Эта старая сука? Она никогда не получит моей дочери, можешь так ей и передать.

Дядя Миша не ответил. Он немного подумал, поскреб пальцем щёку, и вдруг резко повернулся к Алане:

– Принеси мне свою школьную форму и портфель! Быстро!

– А? – взглядом затравленного зверька девочка переводила глаза со своего отца на Никиткиного и обратно. Да что же это такое, сколько же командиров развелось на неё одну! Слёзы неслышно потекли из глаз, Алана глотала их, боясь расплакаться вслух. Тётя Нюра, несмотря на своё не совсем трезвое состояние, сообразила, что дело пахнет керосином, и поторопилась скрыться в кухне, бросив её на растерзание этим двум мучителям. А они, кажется, вовсе не собирались останавливаться.

– Покажи мне, в чём ты собираешься идти в школу! – чеканя слова, повторил Гордеев, и тут, наконец, спасая Алану, из приоткрытой двери раздалось хныканье Павлика.

Алана пулей подорвалась с места и исчезла в детской. Чем закончился разговор дяди Миши с папой, она так и не услышала.

******

Стараясь не шуметь, отец прокрался в детскую. Там было темно и тихо. Неярко светился голубой ночник в виде раковины с жемчужиной внутри, Алана качала кроватку и поила Павлика водичкой.

– Стучишь? – спросил отец.

Голос его звучал вполне спокойно и миролюбиво. Просто папа решил поговорить по душам со своей дочкой, почему бы и нет? Что в этом особенного? Однако Алана инстинктивно съёжилась.

– И ведь как оперативно успела нажаловаться! – в наигранном восхищении папа поднял руки ладонями вверх и закатил глаза. – Молодчина! Старуха и три дня как не успела вылезти из-под капельницы.

Алана не ответила. Братишка закряхтел и, наклонившись над кроваткой, девочка начала тихонько гладить его по одеяльцу.

– Или ты не к ней? – задумчиво, как бы самому себе, задал вопрос отец. – Может, ты побежала сразу к этому легавому? Отвечай! – зарычал он.

Алана вцепилась в кроватку. Павлик захныкал сильнее.

– Что ты молчишь? – подгоняемый неукротимой злобой отец продолжал наступать на неё. – ЧТО ты молчишь? Кому ты нажаловалась, маленькая дрянь? Кому?

Он схватил её за плечи и поднял в воздух. Алана тряслась в испуге и не могла проронить ни слова, лишь часто-часто стучала зубами.

– Говори! – отец с силой тряхнул её раз, другой, третий. – Говори, тварь! Я заставлю тебя говорить!

Павлик уже кричал что есть мочи, но отец не обращал на него никакого внимания и продолжал трясти Алану. "Он сейчас убьёт меня! – мелькнуло в голове, – вот так просто возьмёт и убьёт!"

Она изо всех сил пыталась вдохнуть. Лёгкие свело невообразимой болью, в ушах звенело. Павлик в своей кроватке захлёбывался плачем, но сестра не могла сейчас ничем ему помочь.