Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Польвартъ проговорилъ все это охрипшимъ голосомъ, выпустилъ руку друга изъ своей, отвернулся, какъ бы ища себ стулъ, провелъ по глазамъ рукой, два или три раза откашлянулся и молча слъ. Ліонель усплъ замтить въ немъ большую перемну. Онъ хогя все еще былъ тученъ, но замтно похудлъ, а вмсто одной изъ двухъ ногъ у него была очень грубо сдланная деревяшка, подбитая желзомъ. Ліонель невольно уставился на нее съ искреннимъ сочувствіемъ, а Польвартъ услся поудобне въ мягкое кресло и сказалъ, небрежно похлопывая по ней своей тростью:

— На что вы смогрите, Ліонель? Васъ интересуетъ fruetus belli? Конечно, это далеко не Фидіево произведеніе, но для Бостона такая штука просто неоцнима, потому что не проситъ ни хлба, ни тепла.

— Разв американцы все еще тснятъ городъ? — спросялъ Ліонель, хватаясь съ радостью за поводъ перемнить разговоръ. — Неужели они серьезно ведутъ осаду?

— Серьезно ли? Да къ намъ нтъ ни откуда никакого подвоза. Все достается съ большимъ трудомъ. Посл Чарльстоунскаго дла къ нимъ пріхалъ изъ Виргиніи ихъ генералиссимусъ Вашингтонъ, и съ такой помпой, точно у нихъ настоящая армія. Съ тхъ поръ они стали держаться больше на военный ладъ, хотя ограничиваются тмъ, что тревожатъ насъ лишь мелкими стычками и держатъ въ клтк, какъ голубей.

— Чегь же смотритъ Гэджъ?

— Гэджа и нтъ давно. Его сплавили. Теперь командуетъ Вильямъ Гоу, и онъ уже усплъ показать себя мятежникамъ.

— Тмъ боле, что у него такіе помощники, какъ Клинтонъ и Бергойнъ, и такія отборныя войска. Еще бы при такихъ условіяхъ онъ не удержалъ за собой позицію.

— Я не знаю такой позиціи, майоръ Линкольнъ, — воскликнулъ съ живостью Польвартъ, — которую бы можно было удержать за собой въ случа голода.

— Да неужели дошло до этого?

— Я же вамъ говорю, что намъ съ суши ничего не доставляютъ, а на мор они организовали корсаровъ, которые перехватываютъ то, что намъ везутъ по вод… Ахъ, вотъ и Меритонъ съ бифштексомъ! Ставьте сюда на столъ, пододвиньте кресло вашего барина, и мн тоже накройте приборъ. Я сегодня очень плохо позавтракалъ… Бифштексъ изжаренъ очень хорошо: смотрите, Ліонель, какъ брызжетъ сокъ изъ-подъ ножа. Сейчасъ здсь не каждый можетъ сть то, что мы димъ.

— Вотъ ужъ никакъ не думалъ, что американцы могутъ насъ довести до такой крайности!

— Но это еще не все. Мы и въ топлив нуждаемся: въ угл, въ дровахъ. (Мистеръ Меритонъ, вамъ бы слдовало потереть слегка эти тарелки чеснокомъ). Вотъ, когда вы будете выходить изъ дому, Ліонель, вы сами все это увидите и тогда поврите мн. Каждое бревно, плывущее по вод среди льдинъ, приходится брать съ бою и полузамерзшими руками вырывать его у янки. Вы не подумайте, Ліонель, что я это жалуюсь или ворчу: мн вдь тепла для тла нужно теперь меньше, чмъ прежде, на цлую ногу, и кормить тло требуется меньше на цлый одинъ членъ.

Ліонель печально помолчалъ и потомъ сказалъ: — Польвартъ, но вдь мы же тогда одержали побду, выбили мятежниковъ изъ редута, разнесли ихъ въ прахъ.

— Да, разнесли, — отвчалъ Польвартъ, безпечно кладя свою деревянную ногу на другую, натуральную, и съ грустью на нее глядя. — Но вдь мы при этомъ сами потеряли полторы тысячи человкъ (оффиціально тысячу сто). Если бы мы тогда дйствовали умне, сообразительне, мы бы пошли въ обходъ непріятельской позиціи, а не бросились бы на нее съ фронта, не ползли бы прямо быку подъ рота. Тогда и результаты были бы другіе.

— A много тогда помогъ длу Клингонъ, — замтилъ Ліонель. — Я нахожу, что Вильямъ Гоу долженъ чувствовать къ нему большую благодарность.

— Напротивъ, Гоу съ тхъ поръ сталъ на него коситься за непрошенное вмшательство.

— Сколько, я думаю, нашихъ офицеровъ убито! Флотскій майоръ Питкэрнъ палъ на моихъ глазахъ, незадолго до того, какъ я самъ свалился раненый. Кажется, и нашъ товарищъ Мэкъ-Фюзъ тоже убитъ.

— Да, бдный Мэкъ-Фюзъ! — сказалъ Польвартъ, отворачивая лицо. — Будь онъ теперь живъ, онъ бы порадовался, что его курьезный договоръ съ Сетомъ Седжемъ приноситъ намъ большую пользу. Этотъ жадный субъектъ ухитряется доставлять намъ вс припасы по условленной цн.

— Удивляюсь, какъ это ему удается, разъ городъ обложенъ американцами, какъ вы говорите? — возразилъ Ліонель.

— О, Седжъ сумлъ отлично все устроить, несмотря на осаду. Кажется, онъ воспользоваіся вашимъ именемъ для того, чтобы пріобрсти себ друга между мятежниками. Этотъ другъ доставляетъ намъ отъ него все необходимое два раза въ недлю. Да вы его знаете: это юродивый Джобъ Прэй.

— Джобъ Прэй! О, помню, помню. Его нельзя забыть, если хоть разъ его видлъ. Прежде онъ ходилъ за мной по пятамъ, но теперь, вроятно, забылъ меня. Вонъ изъ глазъ — вонъ и изъ сердца, говорятъ. Таковы вс люди, не онъ одинъ.

— Вы очень на этотъ разъ ошибаетесь, Ліонель. Напротивъ. Онъ постоянно справляется о вашемъ здоровь, и я даже удивляюсь: откуда онъ бываетъ относительно васъ лучше освдомленъ, чмъ даже я. Прозорливецъ какой-то. Впрочемъ, вс юродивые бываютъ такими… Помните наши завтраки и обды втроемъ въ дом Седжа: вы, я и Мэкъ-Фюзъ? A въ углу, бывало, сидитъ этотъ юродивый и тоже что-нибудь жуетъ… Ахъ, Мэкъ, Мэкъ! Зачмъ ты умеръ?