Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Меритонъ въ это время чистилъ платье своего барина и, воспользовавшись тмъ, что тотъ промолчалъ на послднія слова капитана, осмлился поддержать разговоръ.

— Да, сэръ, — сказалъ онъ, — капитанъ Мэкъ-Фюзъ былъ рдкій человкъ. Немного между гг. офицерами найдется такихъ, какъ онъ.

— А, Меритонъ, и вы это оцнили! — обрадовался Польвартъ. — Скажите, хорошо ли его схоронили? Хорошо ли отдали ему послдній долгъ? Я, вдь, не знаю, я самъ въ это время лежалъ раненый.

— Сэръ, его похоронили хорошо. Похороны быля торжественныя, великолпныя, хоти бы для Лондона впору. Вс за его гробомъ шли, кто не былъ убитъ или раненъ. Зная его дружбу съ моимъ бариномъ, я самъ длалъ ему послднюю прическу: пригладилъ усы, обсыпалъ пудрой волосы на голов. Капитанъ Мэкъ-Фюзъ вышелъ самымъ красивымъ покойникомъ во всемъ Бостон.

У Польварта глаза сдлались на мокромъ мст. Онъ досталъ носовой платокъ и громко высморкался, точно труба.

— Да, это утшительно, что его хоть схоронили-то съ тми почестями, какихъ онъ заслуживалъ, — сказалъ онъ.

— Кортежъ былъ замчательный, сэръ, — тономъ, соотвтствующимъ тем разговора, подтвердилъ Меритонъ. — Все мундиры, мундиры, мундиры… Такъ красиво!.. Вы это мн изволите говорить, сэръ? — прибавилъ онъ, обращаясь къ майору Линкольну.

— Да, вамъ, — нетерпливымъ тономъ сказалъ Ліонель. — Снимите скатерть и сходите, узнайте, нтъ ли мн писемъ.

Лакей сеічасъ же ушелъ, и пріятели заговорили на мене мрачную тему.

Впрочемъ, Ліонель больше слушалъ. Польвартъ представилъ ему факты, обрисовавшіе политическое и военное положеніе въ колоніяхъ. Изъ этихъ фактовъ Ліонель ясно увидлъ, что авторитетъ англійскаго парламента и престижъ короля сошли въ Америк почти на нтъ, и что окончателыіый и безповоротный разрывъ между Георгомъ III и его америкаискими подданными совершенно неизбженъ.

Но вотъ бой часовъ въ сосдней комнат показалъ Ліонелю, что онъ и такъ уже провелъ вн постели больше времени, чмъ допускало благоразуміе. Польвартъ помогъ другу лечь въ постель и ушелъ, постукивая по полу деревянной ногой. Каждый этотъ стукъ болзненно отзывался въ сердц Ліонеля.

Глава XIX

Богу не угодно, чтобы человкъ взбирался на небо посредствомъ человческой мудрости.

Коуперъ.

Умренное движеніе и живительный чистый воздухъ конца зимы быстро возстановили силы раненаго. Въ виду слабости Ліонеля и своей собственной одноногости Польвартъ пренебрегъ армейскими насмшками и пріобрлъ себ дешевый и удобный экипажъ, который былъ въ доброе старое время въ большомъ ходу въ коленіяхъ при общей ихъ непритязательности, Экипажъ этотъ такъ и назывался попросту томпонгъ. Запрягать въ него стали одну изъ верховыхъ лошадей Ліонеля, которую пришлось довольно долго учить, чтобы она ходила въ запряжк. Съ тхъ и два друга каждый день аккуратно катались по улицамъ и окрестностямъ города или разъзжали съ визитами къ знакомымъ и къ товарищамъ, такимъ же раненымъ, какъ и они. Сесиль и Агнеса иногда здили съ ними, но Агнеса всякій разъ хмурилась, когда попадался навстрчу кто-нибудъ изъ королевскихъ офицеровъ. Миссъ Дайнворъ держала себя гораздо миролюбиве, и за это ей всегда попадало отъ кузины, когда он оставались вдвоемъ.

— Мн кажется, Сесиль, вы совершенно забываете о нашихъ бдныхъ соотечественникахъ, какъ они страдаютъ въ своихъ жалкихъ жилищахъ за городомъ, иначе вы бы не расточали такъ щедро своихъ любезностей передъ этими армейцами, — сказала ей однажды съ большимъ неудовольствіемъ миссъ Дэнфортъ, возвратившись съ одной изъ такихъ прогулокъ. — Если бы передъ вами явился самъ главнокомандующій нашей арміей, вы бы не могли подарить ему улыбку, очаровательне той, которой вы наградили сегодня этого сэра Дигби Дента.

— Про свою улыбку я говорить ничего не буду, моя серьезная кузина, но этотъ сэръ Дигби Дентъ — титулованный джентльменъ.

— Джентльменъ! Вс англичане, на которыхъ красный мундиръ и эполеты считаютъ себя джентльменами и задираютъ въ колоніяхъ носъ.

— Я сама разсчитываю со-временемъ на титулъ леди и не вижу причины быть невжливой съ человкомъ своего круга.

— Сесиль Дайнворъ! — воскликнула Агнеса, сверкнувъ глазами и женскимъ инстинктомъ угадывая, на что намекаетъ ея кузина. — Не каждый англичанинъ — Ліонель Линкольнъ.

— Маіоръ Линкольнъ даже и не англичанинъ, — возразила Сесиль, красня и улыбаясь.- A вотъ капитанъ Польвартъ — тотъ, дйствительно, англичанинъ.

— О, фи! Этотъ человкъ жестоко поплатился за свою ошибку и внушаетъ теперь только сожалніе.

— Отъ сожалнія одинъ шагъ до другого, боле нжнаго чувства, и тогда вы начнете относиться снисходительне и къ другимъ людямъ изъ той же категоріи.

— Это ко мн не относится. Я могу человка жалть и въ го же время оставаться врной своимъ принципамъ.

— Настанетъ для васъ такая минута.

— Никогда! — съ жаромъ воскликнула Агнеса и, сообразивъ, что хватила черезъ край, прибавила:- Во всякомъ случа на этомъ человк не будетъ краснаго мундира.

Сесиль только улыбнулась…