Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Надюсь, добрая женщина, надюсь, что такъ. Но вдь тутъ онъ легко могь поддаться искушенію. Въ виду голода въ город это было бы даже простительно… Если онъ дйствительно принесъ провизію, куда слдовало, отчего же онъ не пришелъ ко мн и не спросилъ, что съ ней длать? Онъ самъ же говоритъ, что ушелъ изъ американскаго лагеря вчера утромъ.

— Нтъ, не утромъ, — возразилъ юродивый. — Ральфъ увелъ съ собой Джоба въ субботу вечеромъ. Онь ушедъ отъ американцевъ безъ обда.

— И вознаградилъ себя нашей провизіей. Это называется честность!

— Ральфъ очень торопился и не хотлъ даже пость на дорогу. И Джоба не накормилъ. Радьфъ великій воинъ, но онъ какъ будто не знаетъ, какъ пріятно бываетъ пость, когда человкъ голоденъ.

— Обжора! Лакомка! Жадная утроба! Онъ похитилъ нашу провизію, да еще расписываетъ, какъ онъ вкусно ее полъ!

— Если вы серьезно обвиняете во всемъ этомъ моего сына, — сказала Абигаидь, — то вы, значитъ, совершенно его не знаете. Неужели вы не слыхали его голодныхъ стоновъ? Онъ сутки ничего не лъ. Богъ-сердцевдецъ знаетъ, что я говорю правду.

— Что вы говорите, женщина? — вскричалъ Подьвартъ, съ ужасомъ вытаращивъ на нее глаза. — Какъ не лъ сутки? Да что же вы за мать посл этого? Отчего же вы съ нимъ не подлилась, когда ли сами?

— Неужели вы думаете, что я способна оставить сына голоднымъ, когда сама сыта? Вчера, когда онъ пришелъ, я отдала ему послдній кусокъ хлба — все, что у меня было. Да и этотъ кусокъ я получила отъ одного человка, который бы гораздо лучше сдлалъ, если бы далъ мн не хлба, а какого-нибудь яду.

— Старая Нэбъ не знаетъ, что Джобъ нашелъ около казармъ кость и сълъ ее, — сказалъ слабымъ голосомъ идіотъ. — Король, надо полагать, не знаетъ, какъ хорошо глодать кости. wqы

— Но провизія-то гд же, провизія-то? — воскликнулъ Польвартъ. — Неразумный вы юноша!

— Провизію Джобъ спряталъ подъ кучей старыхъ веревокъ, — сказалъ идіотъ, показывая пальцемъ черезъ открытую дверь на то мсто, о которомъ онъ говорилъ. — Когда майоръ Линкольнъ возвратится, онъ, можетъ быть, дастъ Джобу косточку поглодать. И старух Нэбъ также дастъ.

— Подъ кучей веревокъ! — вскричалъ капитанъ. — Хороша бы она потомъ была!

Онъ вскочилъ, вышелъ въ большую комнату, бшено расшвырялъ по полу вс веревки и дрожащей рукой вытащилъ изъ-подъ нихъ индйку и окорокъ. Лицо его было красно, онъ задыхался и вполголоса повторялъ: «Сутки не вши! Умираютъ отъ истощенія! А! Скажите, пожалуйста!» — и разное другое въ этомъ род. Взявъ индйку въ одну руку, а окорокъ въ другую, онъ отчаянно заоралъ:

— Ширфляйнтъ! Каналья! Анаема! Гд ты тамъ?

Ширфляйнтъ по опыту зналъ, что когда его такъ зовутъ, то онъ долженъ явиться моментально, иначе будетъ бда. Онъ сорвался со скамейки, на которой сидлъ, и какъ изъ земли выросъ передъ своимъ господиномъ, выступивъ изъ темноты.

— Каминъ затопи, лнтяй анаемскій! — набросился на него Польвартъ съ тмъ же неистовствомъ. — Здсь пища, а тамъ голодъ. Слава Богу, что мн посчастливилось ихъ другъ съ другомъ свести. Набросай въ каминъ веревокъ побольше. Огонь давай! Живо!

Приказанія исполнялись съ той же быстротой, съ какой отдавались. Ширфляйнтъ зналъ характеръ своего барина и по его нетернливымъ жестамъ видлъ, что надо торопиться. Онъ наклалъ полный каминъ просмоленныхъ старыхъ веревокъ, поднесъ къ нимъ свчку и зажегъ. Яркое пламя привлекло къ себ изумленные взгляды матери и сына.

Польвартъ, усвшись на скамейк передъ плохимъ столомъ, досталъ изъ кармана складной ножикъ и началъ рзать окорокъ ломтями съ торопливостью, длавшей честь его доброт и человколюбію.

— Ширфляйнтъ, — распоряжался онъ вмст съ тмъ, — положи дровъ на огонь и приготовь мн горячихъ углей, да устрой мн вотъ изъ лопатки и щипцовъ что-нибудь врод тагана. Прости Ты мн, Господи, что я питалъ мстительные замыслы противъ человка, который терпитъ величайшее изъ бдствій на земл — голодъ! Да что же ты, не слышишь, что ли, Ширфляйнтъ? Положи на огонь дровъ, приготовь горячихъ угольевъ. Я буду готовъ черезъ минуту.

— Сэръ, здсь во всемъ дом нтъ ни кусочка дровъ. Не найдется даже на зажигательжую свчку. Въ Бостон тоже дрова на улицахъ же валяются.

— Гд у васъ хранятся дрова, добрая женщина? — спросилъ Польвартъ, не замчая, что онъ говоритъ съ Абигаилью такимъ же грубымъ тономъ, какъ со своимъ лакеемъ. — У меня все готово. Мн нужно теперь только дровъ.

— У меня ихъ нтъ ни одного полна, — отвчала Абигажль тономъ мрачной покорности судьб. — Божій судъ поразилъ меня сразу со всхъ сторонъ.

— Ни пищи! Ни дровъ! — съ трудомъ могъ выговорить Польвартъ.

Онъ провелъ рукой по глазамъ и крикнулъ умышленно грубымъ голосомъ, чтобы скрыть свое волненіе.

— Ширфляйнтъ! Ступай скоре сюда, анаема! Отвязывай мою ногу!

ІПирфляйнтъ поглядлъ на него съ изумленіемъ, но капитанъ сдлалъ нетерпливый жестъ — и лакей поспшилъ исполнить приказаніе.

— Хорошо, — сказалъ Польвартъ. — Теперь расколи ее на десять кусковъ. Дерево сухое, угли сейчасъ же получатся. A нога — что такое нога для повара? Повару нужны руки, глаза, носъ, ротъ, а безъ ногъ онъ можетъ обойтись даже безъ обихъ, не то что безъ одной.