Липкие люди

В трубке раздались гудки. Немного придя в себя, Кира и Эдик, словно под гипнозом, побрели на кухню. Жена поставила чайник. Муж стал расставлять чашки.

– Что это было? – первым, словно выходя из оцепенения, заговорил Эдик.

– Не знаю… – аккуратно, будто бы боясь спугнуть хрупкую тишину, произнесла Кира.

– За что он так с нами?

– Как с крепостными, ты хотел сказать?

– Получается так… – согласился Эдик. – Я думаю, доконали его эти просьбы. Вот он на нас злость и вымещает. Думаешь, отойдёт?

– Не знаю… – тут Киру начало слегка потряхивать. – Его достало всё, сто процентов. Денег от фонда он не получает. А просителей, видимо, до фига. Чтобы не решать проблемы, он точно выйдет из фонда. Но фонд и без него функционирует нормально. Так что…

– Думаешь: не всё так безнадёжно?

– Многое будет зависеть, как выйдет Каратов из нашей организации. Да, есть вероятность: фонд вообще развалится. Ему достаточно только слово шепнуть – и нам никто руки не подаст. Сейчас ясно одно: с сыном Вахтанга придётся возится. Скорее всего – усыновление. Есть и плюс. Квартира нам отходит. А это 150 метров в центре. Нет худа без добра. Люди с его диагнозом недолго живут. Определим в спецучреждение или сиделку наймём. Никто к Каратову не побежит жаловаться. Правда, со старшим сыном-наркоманом могут быть проблемы. Ведь он тоже наследник, и…

Вдруг Киру затрясло всё сильнее. Она сильно прижала левую руку к груди. Ноги её подкосились. Эдуард еле успел подставить свою ладонь, чтобы супруга головой не ударилась об угол стола и, таким образом, смягчил удар от падения.

– Что с тобой? – завопил он, колотя её бледнеющие щеки.

Кира не реагировала. Эдик кинулся в комнату и вызвал скорую. Через 20 минут супругу погрузили в неотложку и увезли в реанимацию. Её накрыл первый инфаркт…

Да, вот такой вот парадокс! У преступников тоже есть сердце и у них также случаются инфаркты. Правда, это не говорит об их тонкой душевной организации. Напротив: их кожа – броня, а нервы, словно натянутые корабельные канаты. Причина Кирочкиных переживаний, повлекшим инфаркт, заключалась в следующем. Выход Каратова из фонда мог обернуться крахом всего! Особенно, если он своим друзьям чиновникам и банкирам наговорит лишнего. Как бы Кира с Эдиком не надували щёки, репутация фонда зависела от настоящей мировой знаменитости и народном артисте СССР.

Находясь на больничной койке, Кира гадала: как именно именитый режиссёр покинет состав учредителей? Мирно-тихо, или громко и со скандалом?! Сергей Сергеевич всё сделал, как обычно: с выгодой для себя и юридически грамотно.

Юристы Каратова оформили его «тихий вариант прощания» с благотворительной деятельностью. Для именитого режиссёра же вся эта богадельня перестала существовать. Сергей Сергеевич был рад, что отвязался навсегда от ненужной общественной нагрузки. Теперь, в случае обращений к нему с просьбой об опеке над тем или иным деятелем культуры, он улыбался своей фирменной улыбкой «Чеширского кота», говорил, что уже вышел из учредителей и диктовал телефон фонда. Просители понимали: теперь проблемы не решить чужими руками. Потому Кире и Эдику ни один звонок от друзей или родственников Каратова не последовал.

Сам же Сергей Сергеевич не выходил на связь ни с кем из фонда, но и палки в колёса никому не ставил. Более того: он через своих юристов передал Эдуарду и Кире всю контактную информацию: какому чиновнику или бизнесмену звонить с той или иной просьбой. Таким образом он как-бы намекнул: никому и ничего плохого о фонде и его руководителях он не сказал. Значит: всё остаётся по-прежнему. В итоге единственное, что потерял фонд – фамилия «Каратов» в списке учредителей.

Однако почти для всех стариков, словосочетание «Каратов» и «благотворительный фонд помощи деятелям искусства» так и остались в прочной связке. Да и кто следит за рокировкой учредителей? Нет же журнала: «Вестник благотворителей». Не существует передач, где периодически фонд отчитывается перед зрителями или жертвователями.

Когда речь заходила об учредителях, супруги, как мантру, повторяли заученную фразу: «Каратов с тяжких девяностых годов стал учредителем нашей благотворительной организации». Такая формулировка подразумевает простой закрытый вопрос: «Но означает ли это, что Каратов до сих пор в фонде?» Однако данного вопроса никто не задавал. Равно как и других уточняющих вопросов, которые могли пролить свет на истинное положение дел в фонде. Кире и Эдуарду везло: им не попался ни один зубастый и языкастый журналист или просто неравнодушный и умный обыватель. Такие бы с наскока вывели бы липкую пару на чистую воду!