Лираэль

Хедж понимал: магов тут достаточно, чтобы задержать его. Мертвые подручные почти все выбыли из строя: они либо обездвижены каким-то непостижимым для него образом, либо изгнаны обратно в Смерть, ведь их новообретенные тела были слишком серьезно повреждены, чтобы удержать в себе дух.

Некромант заморгал, на секунду зажмурился, только так и признав: план его потерпел неудачу. Но он пробыл в Анцельстьерре уже четыре года, и прочие его замыслы претворяются в жизнь полным ходом. А за мальчишкой он еще вернется.

И Хедж скрылся во тьме. А между тем санитары уложили Ника на носилки, молодой офицер убедил школьников на гребне холма, что можно уже больше не петь; Тед с Майком попытались рассказать едва пришедшему в сознание Сэму обо всем, что случилось; а армейский врач, осмотрев ожоги на его запястьях и лодыжках, тут же приготовил шприц-тюбик с морфием.

Глава восемнадцатая Руки отца – руки целителя

Госпиталь в Бейне был сравнительно новым: его построили всего-то шесть лет назад, когда с юга докатилась-таки волна суматошной больничной реформы. Но даже за шесть лет здесь умерло достаточно много народу, а до Стены рукой было подать, так что Сэма не оставляло острое ощущение Смерти. Ослабленный болью и морфием, принц никак не мог отогнать его, сколько бы ни старался. Смерть маячила совсем близко, леденила кости промозглым холодом; больного постоянно била дрожь, а врачи лишь увеличивали дозу лекарств.

Сэму снились безголовые тела, выходящие из Смерти, чтобы завершить начатое некромантом; он пытался пробудиться от кошмара – и не мог. А когда все-таки пробуждался, часто видел перед собою все того же некроманта: маг подкрадывался к нему, Сэм начинал кричать в голос, и медсестра (потому что, конечно же, это была она, а вовсе никакой не маг) делала ему очередной укол, и больного снова затягивала круговерть кошмаров.

Сэмет промучился так четыре дня, изредка приходя в сознание, но по-настоящему не пробуждаясь, а ощущение Смерти не ослабевало, равно как и порожденный им страх. Иногда разум его прояснялся настолько, что Сэм понимал: Ник тоже здесь, рядом, на соседней койке, с перебинтованными кистями рук. Пациентам даже удавалось перекинуться парой слов, хотя о настоящей беседе не шло и речи, ведь Сэм не мог ни ответить на вопросы, ни продолжить тему, начатую другом.

Однако на пятый день все изменилось. Сэмет опять метался во власти кошмара: он снова был в Смерти и снова оказывался лицом к лицу с некромантом, который имел множество обличий и форм и одновременно находился в воде, под водой и над водой. Сэм убегал, падал, тонул – все как наяву, и тут кто-то ухватил его за запястье… нет, на сей раз не за запястье, а за плечо – и прикосновение этой руки было прохладным и ободряющим.

Оно каким-то образом вывело его из кошмара и вознесло в небо, все испещренное знаками Хартии, залитое солнечным светом.

Сэм открыл глаза: впервые к нему вернулась способность видеть четко и ясно, взор его уже не туманила мутная пелена – следствие головокружения и передозировки лекарств. Шеи его легко касались чьи-то пальцы – в том самом месте, где прощупывался пульс; и подросток, еще не поднимая ресниц, узнал руку отца. У постели больного сидел Оселок, глаза его были закрыты – он направлял целительное заклинание в тело сына, знаки вспыхивали под его пальцами и перетекали в Сэма.

Сэм наконец-то взглянул на отца, благодаря судьбу за то, что тот зажмурился и не видит ни стыда облегчения, отразившегося в лице сына, ни слез, что больной поспешил незаметно смахнуть. Магия Хартии согрела его – впервые за много дней. Сэмет чувствовал, как знаки очищают его кровь от медикаментов и унимают боль от ожогов. А одно лишь присутствие отца разом прогнало страх Смерти. Подросток по-прежнему чувствовал Смерть, но смутно и далеко и уже ничего не боялся.

Король Оселок I завершил заклинание и открыл глаза: серые, как у сына; вот только сейчас их затуманивала озабоченность – и бесконечная усталость. Он медленно убрал руку от шеи Сэмета.

Отец и сын едва не кинулись друг другу в объятия, но тут Сэм заметил, что в палате, помимо отца, присутствуют два доктора, четыре королевских телохранителя и пара офицеров анцельстьеррской армии, а в коридор набилась целая толпа анцельстьеррских полицейских, солдат и чиновников, и все они тоже пытаются заглянуть в дверной проем. Поэтому Сэмет и Оселок просто пожали друг другу руки, а больной приподнялся и удобнее уселся в постели. Лишь по тому, как крепко сын стиснул отцовскую кисть и как неохотно выпустил ее снова, Оселок понял, насколько тот рад его видеть.

Оба доктора глазам своим не верили: Сэм пришел в сознание! Один даже проверил карту больного в изножье кровати, убеждаясь, что пациенту действительно вот уже несколько дней внутривенно вводят морфий.