Лираэль

Принц вышел из прохладной тени акведука и зашагал по Звездной аллее; дальше начинался утомительный подъем вверх по серпантинной Королевской дороге, что подводила к Дворцовому холму. Эллимир наверняка уже ждет его во дворце: им обоим нынче утром предстоит участвовать в заседании суда малых сессий. Такая спокойная и невозмутимая в своей судейской черно-белой мантии, с жезлом из слоновой кости и жезлом из черного янтаря, что использовался для заклинания правды. Принцесса здорово разозлится при виде брата, вспотевшего, грязного, несообразно одетого и неподготовленного: его жезлы куда-то запропастились, хотя Сэм смутно подозревал, что, возможно, они закатились под кровать.

Суд малых сессий. Обязанности, связанные с проведением празднеств. Теннисные ракетки. «Книга мертвых». Все это грозило захлестнуть его гигантской темной волной – и поглотить беднягу.

– Нет, – прошептал Сэм, остановившись так резко, что оба телохранителя едва в него не врезались. – Я уйду. Уйду сегодня же ночью.

– Что вы сказали, сэр? – спросила Тонин, младшая из двух телохранителей. Она была ровесницей Эллимир, и девушки дружили с самого детства. Тонин почти всегда приставляли к принцу во время его редких выходов в город, и Сэмет не сомневался, что Тонин докладывает принцессе о каждом его шаге.

– Мм, пустяки, Тонин, – покачал головой Сэмет. – Всего лишь размышляю вслух. Наверное, просто не привык вставать до рассвета.

Тонин и второй телохранитель обменялись за его спиной не слишком-то снисходительными взглядами. Они-то каждый день вставали засветло!

Все трое поднялись на холм и вошли в прохладный, примыкающий к западному крылу дворца внутренний двор с фонтаном. Сэм, разумеется, никак не мог прочесть мыслей своих телохранителей, но он заметил, какими взглядами те обменялись, и заподозрил, что в их глазах он очень далек от идеального принца. Судя по всему, большинство горожан разделяли это мнение. И до чего же унизительно сознавать это тому, кто еще недавно был гордостью своей школы в Анцельстьерре! Там-то Сэм блистал везде, где отличиться считалось хорошим тоном! В крикете летом, в регби зимой. Он был первым учеником по химии и во всех прочих предметах тоже преуспел едва ли не лучше всех! А здесь у него ровным счетом ничего не получалось должным образом.

Телохранители оставили принца у входа в его личные покои, но Сэм не спешил облачаться в судейскую мантию и даже шага не сделал в направлении таза и кувшина с водой в облицованном плиткой алькове, что служил ему ванной комнатой. Дворец некогда сгорел в пожаре и теперь был восстановлен сколь можно более экономично; в нем не проложили систему паропроводов и не провели горячей воды, как в доме Абхорсена или на леднике Клэйр. Сэм планировал встроить такую систему, тем более что глубоко под Дворцовым холмом еще сохранялись остатки былых сооружений; но у принца не нашлось времени изучить как следует магию и механику, необходимые для таких работ.

– Я уйду, – повторил он, обращаясь к фреске на стене, изображающей отрадную сцену сбора урожая. И тут же добавил: – Единственный вопрос – как? – Но жнецы не удостоили его ответом, равно как и поселяне с вилами.

Сэм прошелся по комнате взад-вперед. Помещение было небольшим, так что он сделал двадцать кругов, прежде чем решился; ровно в этот момент он оказался перед серебряным зеркалом, что висело на стене справа от его простенькой железной кровати.

– Я буду не я, – объявил он. – Принц Сэмет пусть остается здесь. А я стану просто Сэм, Странник, который возвращается к своему отряду после того, как излечился от недуга в Белизаэре.

Паренек поулыбался, рассматривая себя в стекле. Из зеркальных глубин на него глядел принц Сэмет в роскошном ало-золотом жилете, слегка взмокшей белой полотняной рубашке, коричневых замшевых бриджах и в сапогах до колен с золочеными каблуками. А над всем этим придворным великолепием красовалась очень даже симпатичная физиономия: эти черты со временем обретут эффектную выразительность, хотя Сэм, конечно, ни о чем таком не подозревал. Лицо это слишком уж по-мальчишески открытое, решил принц; ему недостает суровой опытности. Шрам или сломанный нос были бы очень уместны.

Глядя на свое отражение, Сэм одновременно зачерпывал из бесконечного потока Хартии, выбирал знак здесь, символ там и мысленно нанизывал их в цепочку. Удерживая их вместе, Сэм начертил последний, заключительный знак Хартии указательным пальцем прямо у себя перед глазами, и все знаки выпорхнули и повисли в воздухе сверкающим созвездием магических символов.

Сэмет внимательно осмотрел их, еще раз проверил заклятие – и вошел прямо в мерцающий узор. Знаки разгорались ярче, касаясь его кожи, вспыхивали от знака Хартии на его челе, растекались прожилками золотого огня по его лицу.

Вот пламя достигло его глаз, и юноша зажмурился, не обращая внимания на легкое пощипывание под веками и внезапное желание чихнуть. Он постоял так минуту-другую, пока покалывание не прекратилось. И только тогда издал громогласное «ааапчхи!», жадно вдохнул – и открыл глаза.