Лираэль

Конная ярмарка оказалась еще хуже: мухи тучами роились в воздухе, лезли в глаза и рты, равно докучая и людям, и животным. Неудивительно, что много веков назад король Анстир распорядился перенести конную ярмарку за три мили от города. За годы междуцарствия ярмарка вымерла, а вот теперь, в царствование Оселка, снова начала разрастаться. Сегодня постоянные конюшни, загоны и аукционные ринги занимали добрую квадратную милю, а на пастбищах, примыкающих к ярмарке как таковой, паслись еще лошади. Разумеется, подобрать себе подходящего скакуна среди такого разнообразия было делом небыстрым, а за коней получше приходилось вступать в торг с конкурентами. На ярмарку съезжались со всего королевства; являлись даже варвары с Севера – особенно в это время года.

Невзирая на толпу, мух и жесткую конкуренцию, Сэмет из обоих закупочных испытаний вышел с победой. На поясе его висел простой, но надежный меч-полуторник; обмотанная акульей кожей рукоять на ощупь казалась приятно шершавой – парнишка то и дело постукивал по ней пальцем. За ним брела немного нервная гнедая кобылка; поводья успешно обуздывали все ее неврозы. Впрочем, она казалась выносливой и крепкой, стоила недорого и внимания к себе не привлекала. Сэм прикинул, не назвать ее Тонин в честь самой нелюбимой своей телохранительницы, но решил, что это мальчишество и злопамятность. Предыдущий владелец называл лошадь Капусткой – неизвестно почему, – ну, пусть так и будет.

Оставив позади толпы и вонь конной ярмарки, Сэм сел верхом и осторожно двинулся вперед, пробираясь сквозь непрекращающийся поток движения, огибая телеги и разносчиков, осликов с пустыми вьючными корзинами, бредущих из города, и осликов, нагруженных доверху и бредущих в город, артели рабочих, переукладывающих камень мостовой, и всевозможных путников неопределенного вида. Неподалеку от города его нагнал королевский гонец верхом на чистокровном вороном скакуне, за которого ожесточенно торговались бы на ярмарке, а позже – четверо стражников: мчать так, как они, можно, только зная, что свежие лошади ждут их на каждой придорожной почтовой станции. Оба раза Сэм сутулился и надвигал шляпу пониже, несмотря на то что обманная личина еще держалась.

С помощью «Наиполезнейшего путеводителя» Сэм уже выяснил, где сделает первую остановку. Он проедет Узким трактом по перешейку, что соединяет Белизаэр с материком, потому что другого пути не было. Оттуда по главной дороге поскачет на юг, в Орхайр. Сэм прикидывал, не двинуться ли на запад, в Синдл, а оттуда к реке Раттерлин и там сесть на корабль до Квайрра. Но в «Наиполезнейшем путеводителе» упоминался замечательный постоялый двор в Квайрре, где подают знаменитого заливного угря. Сэм это блюдо просто обожал и не видел, почему бы ему не добраться до Закрая сколь можно более комфортным образом.

Не то чтобы путь после Квайрра сулил много комфорта. Вдоль восточного побережья почти до самого его конца пролегал Великий Южный тракт, но Закрай находился в противоположной части страны, на западном побережье. Так что рано или поздно ему придется свернуть на запад. Может, он даже сойдет с так называемых королевских трактов и от Орхайра срежет путь по бездорожью, если, конечно, отыщет проселочные тропы в нужном направлении. Вот только не следовало забывать о весеннем половодье. На королевских трактах высились надежные мосты, чего о проселочных дорогах не скажешь, а броды через реки наверняка сейчас сделались непроходимы.

Как бы то ни было, это все в будущем; обо всем этом успеется подумать уже после Орхайра. До города два дня пути, если скакать, нигде особо не задерживаясь; о следующем отрезке дороги Сэм поразмыслит в седле или нынче же вечером, расположившись на ночлег в какой-нибудь гостинице.

Но когда Сэмет наконец добрался до деревни и постоялого двора, достаточно далекого от Белизаэра, чтобы там заночевать, ему меньше всего хотелось думать о продолжении пути. Он проехал всего-навсего семь лиг, но солнце уже садилось, а паренек совсем выдохся. Накануне ночью он толком не выспался, а ягодицы и бедра недвусмысленно напоминали ему, что в верховой езде принц не упражнялся почти всю зиму.

К тому времени как он увидел раскачивающуюся вывеску с названием гостиницы – «Пес-хохотун», у путешественника сил осталось только на то, чтобы дать на чай конюху и попросить позаботиться о Капустке, после чего Сэм рухнул на постель в лучшей комнате, что только нашлась во всем заведении.

За ночь он несколько раз просыпался: первый раз – чтобы сбросить сапоги, второй раз – чтобы облегчиться в ночной горшок со сломанной крышкой, заботливо предоставленный гостиницей. В третий раз Сэма разбудил настойчивый стук в дверь и первые лучи солнца, просочившиеся сквозь ставни.

– Кто там еще? – простонал Сэмет, сполз с кровати и принялся натягивать сапоги. Все суставы словно одеревенели; юноша чувствовал себя совершенно разбитым, не в последнюю очередь оттого, что спал в одежде, насквозь провонявшей лошадиным потом. – Завтрак, что ли?