Лирика

Ах, как любо, любо, любо
Зазвенели бубенцы!..
Едет Люба, Люба, Люба
Из Любани в Люберцы.

От Берлина до Любани
Громыхали поезда,
А в Любани дали сани,
Говорят: — Садись сюда!

Нынче снегу по колено.
Полушубок — словно печь.
Навалили в сани сена,—
Можно сесть, а можно лечь.

Только Любе не лежится,
Не сидится нипочем.
То соскочит, пробежится,
То поет бог весть о чем:

Как на Тихом океане
Мы закончили поход,
Как в Берлине о Любани
Вспоминала в прошлый год.

Подхватила Люба вожжи —
Копь по насту как понес!
Только ветер аж до дрожи,
А морозец аж до слез!

Мимо елки,
Мимо дуба,
В вихре жгущейся пыльцы,
Едет Люба, Люба, Люба
Из Любани в Люберцы!

Три медали,
Два раненья,
Сто загубленных сердец
И одно стихотворенье,
Что сложил о ней боец…

1946

КОБОНЫ

Я раньше не знал про селенье Кобоны.
Бесшумно подходят к нему эшелоны.

Безмолвные люди крутом копошатся,
И лишь паровозы спешат отдышаться.

В вагонах — мешки, и корзины, и туши,
И бомбы лежат, как чугунные груши.

Я пробыл неделю в морозных Кобонах,
И я расскажу вам об этих вагонах:

На стенках — осколков корявые метки,
На крышах — зенитки и хвойные ветки.

И мелом (к стоящим пока в обороне):
«Привет ленинградцам!» — на каждом
                                                        вагоне.

Мешки из Сибири. Из Вологды — туши.
Из города Энска — чугунные груши.

Но мел, что оставил свой след на вагоне,
Не весь ли парод подержал на ладони?

1946

АПРЕЛЬ

Метель расчесывает косы.
Свистит поземка среди льдов.
Не на такие ли торосы
Взбирался некогда Седов?

Не заскрипят ли снова нарты?
Не посчастливится ль найти
Нам хоть обрывок старой карты
С пунктиром славного пути?

Нет, мы на Ладоге… И берег
Совсем не так от нас далек.
И все же ни Седов, ни Беринг
Таких не ведали тревог!

Апрельский лед. Во льду — дорожка.
Столбы с пучком фанерных стрел.
Когда темно — идет бомбежка,
Когда светло — идет обстрел.

На целый взвод — одна краюха.
Лед под водою. Снегопад.
И грузовик, — в воде по брюхо —
Почти плывущий в Ленинград.

1946

НЕМЕЦКИЙ ТАНК