Лирика

Но с лирикой Прасолова дело обстояло в известном смысле еще сложнее. В том же издательстве перед ним было выдвинуто требование: «Рассказывайте о фактах, не философствуйте». Это требование также было вполне в духе времени.

Между тем творчество Алексея Прасолова по самой своей сути принадлежало к той сфере, которую обычно называют «философской лирикой». Термин этот, надо прямо сказать, весьма расплывчат и даже, если угодно, коварен. Ибо в рубрику «философской лирики» попадают и подлинно глубокие поэтические творения, и зарифмованные рассуждения о тех или иных «всеобщих» проблемах. Сошлюсь еще раз на непосредственное наблюдение А. М. Абрамова: «В отличие от тех, кто философствует в поэзии и часто философствует как — то деланно, специально (есть такая беда, мне кажется, и в стихах Винокурова), Прасолов размышляет всерьез… Это философия от жизни».

А теперь слова самого поэта из письма к критику И. И. Ростовцевой (18 октября 1963 года): «У человека нужно время от времени отнимать лишнее, приводя его к основам существования. Иначе он загниет изнутри от излишества мира и перестанет чувствовать его цену…»

В лирике Прасолова — по крайней мере в лучших его стихах — всегда осязаются «основы существования» и истинная «цена» мира. Развивая свою мысль дальше, он говорил:

«Кто умеет держать душу «в черном теле», тот и живет. Но какой дурак в наш век откажет себе во внешнем благополучии, чтобы дать своей душе почувствовать свою первородную связь с миром?..»

Алексей Прасолов, без сомнения, отдал все стремлению обрести «первородную связь с миром». И его стихи неопровержимо свидетельствуют о полной правде следующих его слов из того же письма: «Пусть я ничего не сделаю — я буду честней, чем сделал бы то, что не просвечено природным чувством, природной мыслью, хотя бы просто природным сильным умом, а не выдрессированным интеллектом современника». Или как писал он еще в письме 1962 года: «Не могу принять полностью чересчур утонченную жизнь, оторванную от земли и хлеба».

Это вовсе не значит, что он в каком — то смысле изгонял из своей поэзии «утонченность». Но его стихи никогда не забывают о земных корнях утонченной мысли и чувства.

И еще одно принципиальное положение о творчестве (из письма от 21 сентября 1965 года): «Мне нужно всегда отрешиться прежде от всяких мнений, от «литературы».

В высказываниях поэта нетрудно увидеть противоречие, притом достаточно острое. С одной стороны, он против «фактических» стихов, он говорит, что достигает своих вершин лишь тогда, когда «отрешается» от «предметности» мира, — и в то же время он безусловно настаивает на необходимости «первородной связи с миром» и «природности» мысли и чувства, не принимает «оторванность от земли и хлеба».

Но это реальное и плодотворное противоречие, лежащее в самой основе лирики Прасолова. Сила и ценность его творчества как раз в способности поэта утвердить «равновесие», способности, как он писал (пожалуй, несколько вычурно), «балансировать, как на лезвии».

Отсюда возникает некоторая трудность восприятия и понимания поэзии Прасолова, ибо ведь и ее читатель в какой — то мере должен быть способен «балансировать как на лезвии».

Иначе какая — нибудь из сторон противоречия «перевесит», и стихи предстанут либо как чрезмерно земные, прозаичные, либо, наоборот, как слишком отвлеченные, по слову самого Прасолова, «велеречивые».

Вот, скажем, его стихи о Галине Улановой «Прощаясь с недругом и другом…» (оно не из самых лучших, но в нем наглядно выступает то, о чем я говорю). Оно может быть воспринято и как слишком «заземленное» («в первый раз свое почувствовала тело», «аплодисментов потный плеск» и т. п.), и, напротив, как «велеречивое» и чрезмерно «романтическое» (о том же теле балерины — «как ему покорны души!», «и вот лечу, и вот несу все, с чем вовеки не расстанусь» и т. д.).

Мне не раз приходилось сталкиваться и с тем и с другим пониманием— точнее, непониманием — лирики Алексея Прасолова.

Но у настоящей поэзии есть удивительное свойство: с течением времени она как бы сама раскрывает себя. Возможно, я ошибаюсь, и дело не в поэзии, а в читателях, которые со временем открывают для себя ранее невнятные для них ценности. Но ведь ноэт — то так или иначе предвидит, что его творчество в конце концов будет «открыто»,

                     Что вдруг услышат близь и даль
                     То, что сейчас он шепчет…

" " "

Алексей Прасолов обрел себя как поэт сравнительно поздно; ему было тогда тридцать три года. За плечами — трудная, нередко просто тяжкая жизнь; в одном из стихотворений, написанных именно на пороге зрелости, Прасолов точно говорит о «корявой руке» своей судьбы.

В этой краткой статье невозможно сколько — нибудь подробно говорить о жизни поэта Намечу лишь некоторые ее вехи. Алексей Тимофеевич Прасолов родился 13 октября 1930 года в селе Ивановка под Россошью, в крестьянской семье. Когда он был еще ребенком, отец оставил семью.

В отроческие годы поэта по его родным местам и по его собственной жизни всей своей страшной тяжестью прокатилась война.