Лирика

Стихи Эмили Дикинсон тоже имеют свойство «обращать мысль… на вечные тайны». Трудно сказать, насколько мироощущение поэтессы, которое с известным допущением можно назвать философией, было благоприобретенным, а насколько самородным. Во всяком случае, в еще меньшей степени, чем Карлейль, могла она следовать какой-либо системе. Одно несомненно: Карлейль, Эмерсон и Торо — родственные ей души. Но, помня об этом, не будем забывать и о том, что выросла она в лоне пуританской традиции, от которой полностью не могла, да и не хотела освободиться. Духовный мир Эмили Дикинсон был результатом сложного взаимодействия консервативной традиции и либеральных идей. При этом ее мир был не цельным, а дихо-томичным, что оставляло некоторые «вечные» вопросы без определенных ответов, поскольку она не могла сделать выбор из нескольких взаимоисключающих ответов в пользу одного из них. Но поэзию питают именно вопросы, а не ответы.

2

Итак, проучившись всего год в женской семинарии Маунт Холиок, Эмили Дикинсон в 1848 г. вернулась в родной Амхерст (из соседнего Саут Хэдли) под отчий кров, чтобы больше не оставлять его надолго, а последние двадцать один год своей жизни не покидать его ни на один день.

Часто стихи рассматривают как комментарий к жизни поэта. Наоборот — жизнь поэта является комментарием к его стихам. К сожалению, мы очень мало знаем о жизни Эмили Дикинсон. Чуть ли не единственным источником сведений о ней являются ее письма. У нее есть стихотворение о какой-то нечаянной радости в ее жизни («Как если бы просила грош…»). Событие в стихотворении не называется, оно остается вне текста, приводятся только два развернутых сравнения, характеризующие это событие как неожиданное и очень значительное. Этим событием было первое письмо Т.У. Хиггинсона к ней (в ответ на ее послание), о чем мы не знали бы, если бы не сохранилась переписка между ними. Пример того, как тщательно она «зашифровывала» в стихах внешние (они же внутренние) события своей почти бессобытийной (по нашей мерке) жизни. Но дело не только в «тайнописи» именно этого поэта. Давно замечено: чем крупнее писатель, тем труднее проследить связь между фактами его жизни и творчества.

Амхерст в XIX веке был сельскохозяйственным центром, имевшим колледж. Консервативный в вопросах политики и религии, он на много миль отстоял от более либеральных Бостона и Кембриджа. Но он не был сонным болотом. В Амхерсте почти постоянно что-нибудь происходило — фестивали, ярмарки, выставки крупного рогатого скота.

Эмили Дикинсон, в отрочестве и юности ничуть не чуравшаяся городской жизни и шумных молодежных компаний, балов и загородных пикников, то есть ничем в своем поведении не отличавшаяся от девушек ее круга, став зрелым поэтом, в конце концов выключит себя из Амхерста фестивалей, ярмарок и выставок, чтобы сосредоточить внимание на событиях другого рода:

Все новости мои —
Лишь сводки, что весь день
Бессмертие мне шлет.
Все зрелища мои —
Сегодня и вчера —
Лишь Вечности полет…

(113/827)

Но между возвращением из Маунт Холиок и добровольно выбранным затворничеством пройдет достаточно времени и много чего еще случится в жизни Эмили Дикинсон, чтобы воспоминаний о случившемся ей хватило на всю оставшуюся жизнь.

Были не только развлечения в кругу подруг и молодых людей из конторы отца и колледжа; были и сердечные увлечения, секреты, волнения. В 1850 г. она писала школьной подруге: «Когда я мыла тарелки в полдень в этой нашей маленькой “моечной” комнатке, я услышала знакомый стук в дверь, и друг, которого я люблю так нежно, вошел и пригласил меня погулять с ним в лесу, в прекрасном тихом лесу, и мне так этого хотелось, но я сказала, что не могу, и он сказал, что расстроен — он так хотел погулять со мной…»[170]. Она хвасталась успехами: «Один мне признался — другой меня ненавидит! и еще есть один»[171].

Участвовала она и в светской жизни родителей. Поскольку ее отец был видным гражданином Амхерста и казначеем колледжа, он и его дети часто оказывались в центре всех значительных событий в городе. Их дом посещали и профессора, и деловые люди. Ежегодно Эдвард Дикинсон исполнял роль хозяина на чайном приеме после выпускного акта в колледже, к которому заранее готовили все необходимое женщины его семьи.