Лирика

Ты знаешь ли, о чем ведут
беседу чэнг и тара?

«Тайком вино должны вы пить —
грозит за это кара!

Честь отнимают у любви,
у любящих — красу,

Клеймят позором молодых,
и нет пощады старым.

Велят не слушать и молчать
о таинстве любви...»

Да, слухи темные растут,
как на дрожжах опара!

Дурачат сотней пустяков
нас — тех, кто за дверьми;

За занавеской бы, узнать —
что там у них за свара?

И старца магов — погляди! —
опять винят во всем —

Боюсь, что праведников рать
ему нагонит жара!

Честь за полушку продают,
за ласковый посул —

Барыш теряют, у кого
красивых глазок пара.

Одни настойчивостью мнят
снискать себе любовь,

Других же ставка — на судьбу:
те ждут ее, как дара,

Но в мире ты не уповай
на истинный успех:

Здесь кухня ведьмы, где творят
любую вещь из пара[29].

Хоть философский камень все
добыть хотят глупцы[30],

Но ничего не извлекли
из грязного нагара.

Так пей вино! Шейх и молла,
Хафиз и мухтесеб[31]

Как посмотреть — один обман
все тайны их и чары.

«Увы! Где нам найти...»

Увы! Где нам найти
дней юности наряд?

Когда б его узор
нам вечно тешил взгляд!

Увы! О скорбь —
из родников чудесных

Нигде живой воды
нам не прольется клад!

Покинь того навек,
с кем был ты кровно связан —

Так надо — так судьбы
решенья говорят.

Да!.. «Будет каждый брат
своим покинут братом —

Клянусь моей я жизнью —
кроме двух Фаркад!»[32]

«Весенние дни настают...»

Весенние дни настают...
Роза, тюльпан и шиповник

Взойдут из земли. Отчего ж
ты в земле недвижим?

Я облаком вешним пойду,
орошу я слезами обильно

Могилу твою, чтобы ты
снова поднялся живым[33].

«Хоть я лишь слуга...»

Хоть я лишь слуга
у высокого царского трона,

Но в утреннем царстве
и сам я увенчан короной.

За пазухой клад у меня,
и пустой кошелек,

Я — чаша-оракул,
и в прахе лежу удрученно[34].

Спокойствием трезвый,
надменною гордостью пьян;

Я — озеро веры,
и в скверне тону я бездонной.

Лишь стоит игривой
красавице бросить мне взгляд,

И я отражаю
улыбку ее умиленно.

Для шаха, венчанного
счастьем, я каждую ночь

На страже венца
и державы — его оборона.

Скажи ему: «Твердой
опорой ту руку возьми,

И спи беззаботно,
не зная тревог и урона».

Мансуру властителю
ведомо, как я умел[35] —

За что бы ни взялся —
любую осилить препону,

Что саван из крови
готовлю я злобным врагам,

Друзьям же — к победе
несу боевые знамена.

Мне краски притворства,
обмана цвета — не нужны:

Я красен, как лев,
или черен, как крылья дракона.

Когда у Хафиза кто занял —
вели им вернуть![36]

Ты сам то признал,
справедливый блюститель закона[37].

«Кравчий, вина принеси...»