Лис

В отчаянье выкрикнув последнее слово, девочка не выдержала и, бросив миску, бросилась наутёк. Пока она в панике пыталась отпереть дверь, я услышал её плач. Наконец, справившись, она зарыдала во весь голос и, бросив дверь незапертой, быстро умчалась. Ещё какое-то время я слышал её всхлипывания и дробный стук башмаков, а затем всё стихло.

Каким же глупцом я был? Осознав происходящее, я понял, что потерял над собой контроль, позволил эмоциям выйти наружу. И ведь я был не просто зол, да я был в бешенстве!

Всему виной Дитрих? А может, я сам? Возомнил себя гением? Снова?

Решил, что могу кого угодно обвести вокруг пальца? Снова?

Сперва Калхен, теперь Дитрих. Неужели я настолько глуп? Ведь только дурак делает одно и то же, надеясь на иной результат. И он же считает себя умнее всех. Выходит, вот кто я? Дурак?

Не успела эта мысль как следует укорениться в моей голове, как внезапно и громко хлопнула дверь, а следом появился довольно улыбающийся Жирдяй.

– Ты напугал Вилиссу. Дитрих просто в бешенстве. «Она – невинное дитя», – произнес он явно заученную фразу, всем своим видом показывая истинное отношение к ней. Уж он-то вдоволь бы с ней поиграл, а потом выпустил кишки наружу, наблюдая, как медленно угасает её жизнь. – Велено как следует тебя проучить. Но сперва надо поесть. Силы тебе ещё понадобятся.

– Не смей приближаться ко мне, ты, грязный выродок…

Мою гневную тираду, направленную только то, чтобы хоть как-то сохранить остатки гордости, Жирдяй (я категорически отказываюсь называть его каким-то там Бубой) прервал самым наглым образом. Он просто сгреб с пола пригоршню каши, не особо переживая по поводу попавших туда же опилок и, сжав челюсти одной рукой, так, что рот открылся против моей воли, сунул содержимое внутрь.

Пресекая попытку выплюнуть всё обратно, он бесцеремонно заткнул мне рот своей потной ладонью, вдобавок перепачканной жирной кашей. Приступ отвращения не позволял мне проглотить эту мерзость. Но Жирдяй не собирался сдаваться. Второй рукой закупорив мне нос, он лишил возможности дышать и, вплотную приблизив лицо, выставил напоказ полусгнившие зубы.

– Лучше не зли меня. Глотай. Приказ я выполню, даже если ты нечаянно при этом сдохнешь.

Очевидно, это была лучшая шутка из его репертуара, так как он заржал во весь голос, сотрясаясь всем телом и запрокинув голову. Я ещё какое-то время боролся, пытался хотя бы цапнуть его руку, не желая признавать поражения, но вскоре остро захотелось вдохнуть хоть глоток кислорода, и я всё же проглотил, признавая поражение.

Процедура повторялась снова и снова. Пару раз бунтующий желудок пытался исторгнуть содержимое наружу, и всякий раз этот слизняк вовремя оказывался рядом, не позволяя этому произойти. Так продолжалось около получаса, во время которых я даже пытался закрыть глаза, чтобы не видеть его отвратительную тушу. Стало только хуже. Воображение только добавляло в его образ новые детали, вроде тех, что он делал этими руками до того.

Хвала всем богам, вместе взятым, это издевательство всё же закончилось. Ужасно хотелось запить всю эту дрянь водой, смыть его пот с лица и губ. Но у Жирдяя на этот счёт было своё мнение, и новое испытание ещё только предстояло.

– Дитрих велел как следует поработать над твоим поведением. Жаль, конечно, запретил трогать лицо, а то я бы зубы тебе повыдергивал, чтоб больше не плевался в людей, – мечтательно закатив глаза и почесав все три подбородка, он театрально вздохнул и тут же оскалился. – Ну да шут с ним, с лицом. Есть ещё куча интересных мест.

В следующее мгновение он таки заставил меня удивиться и взглянуть на него совсем другими глазами. Даже будь я свободен от оков, полон сил и решимости, я бы не смог ничего ему противопоставить. Не зря поговаривают "не суди людей по внешности". Это как раз и относилось к этому слизняку. Чрезмерно полный, он казался этакой неповоротливой клячей, только и способной уничтожать гамбургеры да протирать задом диван. Однако момент удара я всё же прозевал. Если в мире существуют разжиревшие мангусты, то он отлично вписался бы в их компанию.

Молниеносное движение, легкий толчок в левый бок, и вот он снова стоит, замерев в ожидании. Чего именно он ждал, я понял буквально спустя пару секунд. Кажется, в определенных кругах, такой удар называется "хлебни пивка", или как-то так – всего не упомнишь. Вот только наносится он сзади, в район одной из почек. Последствия очень схожи с алкогольным опьянением. Вначале кружится голова, темнеет в глазах, подкатывает тошнота, и лишь затем приходит боль. Не спрашивайте, как он смог нанести его сбоку, ответа я не знаю. Видимо, за годы служения Дитриху, поднаторел в искусстве избиения и пыток.

– "Только не вздумай снова блевать, – забилась паническая мысль. – Больше я тебе такого удовольствия не доставлю"

Каким-то чудом я всё же поборол накатывающие позывы, на что Жирдяй досадливо чмокнул губами и нанес новый удар. Надо отдать ему должное, бить умел, и хуже того, знал, куда именно. А дальше началось форменное избиение.