Лис "Удача"

«Вот тут я шибко сомневаюсь, — рассудил про себя Лис. — Пока не рассортируют, о харчевании можно и не помышлять. У этих главное — учет и порядок. А кто, и главное для кого, получал провизию на стоящий здесь сброд. Гансы, похоже, и сами точно не знают, сколько их тут. Так о каком питании может идти речь?» Однако рассуждения свои озвучивать не стал. К чему расстраивать и без того озлобленных и напуганных людей.

Понемногу рассвело. Дрожь пробирала уже до костей. Пытаясь согреться, арестанты тихонько переминались на месте, подпрыгивали, но из строя благоразумно не выходили. Уж больно грозно смотрели направленные на толпу автоматы. Странно, однако из полуоткрытого полога никто не выходил. Александр вытянул шею и заметил, что все самое интересное происходит с другой стороны громадных, перегораживающих двор палаток.

Людей видно не было, однако периодически слышны были отрывистые команды, стук закрывающихся ворот, шаркание ног по припорошенным снегом камням.

Наконец подошла очередь Лиса. Он прикрыл от любопытных взглядов ворот телогрейки, сдернул черную вязанную шапочку и шагнул в проем.

Складные столы, три печки, едва отапливающие временное строение, вот и весь интерьер.

Он остановился возле стола и уставился на сидящего шваба в крысиной шинели…

— Фамилия, национальность, происхождение, отношение к воинской службе, как оказался в зоне военных действий? — привычно перечислил дознаватель на ломаном русском языке.

Александр назвался, протараторил заученную легенду, глядя на невозмутимо ведущего пальцем по строчкам гроссбуха немца.

«Неужели и список составили?» — удивился Александр оперативности и скрупулезности учета гансовской канцелярии.

И правда, немец остановился напротив одной из фамилий, пошевелил губами, запоминая номер, и ткнул пальцем на стол, расположенный чуть дальше по ходу.

«Так, конвейер работает по надежному и проверенному алгоритму», — сообразил Лис, стоя перед похожим на первого как близнец следователем. Тот просмотрел переданные собратом бумаги, вчитался в строки и, в свою очередь, коротко спросил: — Сообщите место отбытия срока, статья, фамилия начальника лагеря.

— Вот тут я и «попух», — Александр мог с четкостью автомата перечислить все свои статьи, места отсидки и имена лагерного руководства, но вот как быть в такой ситуации?

Он мысленно сплюнул и, решив, что терять ему все равно нечего, произнес:

— 1914 лагпункт, капитан Овечкин, Павел Петрович, статья 162.

Что заставило его произнести именно этот номер? Сообразил лишь много позднее, когда вспомнил крылатую фразу старого сидельца из встреченного им в Нижне-Тагильской. Старый вор любил прихвастнуть своим довоенным стажем и частенько вспоминал именно ее. Немец скрупулезно вписал данные в листок, к которому уже были подколоты какие-то бумаги и развернулся к своему соседу. Голос произнесшего короткую немецкую фразу неуловимо изменился. Показалось Лису, или в нем прозвучала некоторая брезгливость.

— Ваш контингент, — произнес канцелярист сослуживцу.

«Интересное кино», — Саня, не дожидаясь приказа, шагнул к очередной канцелярской крысе. Вгляделся в лицо под волосатой гансовской кепкой и удивленно замер.

«Да чтоб мне так жить?» — перед ним сидел матерый уголовник. Впрочем, понял это Александр вовсе не по крапу и расписным узорам на руках. Ему хватило одного взгляда, чтобы признать блатного. Причем, не просто урку, а матерого авторитета.

— Ну, сынок, это где ж ты чалился? — поинтересовался бывший зека. Его глаза, хитро ухмыляясь, глядели на самозванца.

— Так… — Лис, не зная что и сказать, лихорадочно пытался вспомнить какое-нибудь более-менее приемлемое место.

— Так в Крестах сидел, за судом, а после приговора на пересылку не отправили, там и досиживал.

— В Крестах? Ну что ж, пусть так. А зачем про лагпункт брякнул? Его ж в позатом году в состав Сиблага перевели?

— В натуре, что я им, арифмометр? — отыскав нужный тон, развел пальцы веером Лис. — Меня, карманника, с каким-то фуфлом в одном бараке морозить, вот пусть и разбираются…

— Дурка, ты что, думаешь кому-то твои россказни проверять надо? — изумился контролер. — Достаточно мне сказать, что ты соврал, и все, в лагерь. А там уж из тебя правду вытянут.

Канцелярист опустил голову к столу и вдруг разразился длинной, мудреной, слегка архаичной фразой на блатном жаргоне.

— Ну, так и чего? Припух, зяма? — хитро глянул на испытуемого он?

Разобрав, однако, что матерый урка обвиняет его в понтах и попытке обмануть, Александр усмехнулся: — А тебе не в падлу ли, коль ты такой законник, с властями ручкаться. Тоже смотрю… — он не стал продолжать, рискуя получить от уголовника за дерзость в полной мере.

— Карманник, значит? — повторил сидящий за столом. — По манерам схож, только, вот, чистый больно и гладок.

— А как ты в в клифте лагерном карася сладкого за жабры да в садок выведешь? Моя деляна в театрах, в ресторанах, гусей щипать. Понятное дело: прикид, манеры… — отозвался Саня.