Лиса. Личные хроники русской смуты

Несмотря на открытый характер процесса над бывшим министром обороны Азербайджана, ни местная, ни зарубежная пресса «почему-то» не заметила имевшихся в ходе судебных заседаний «нестыковок». Впрочем, она не заметила и прозвучавших свидетельств Эльбруса Оруджева о том, что Рагим Газиев в своих планах и принимаемых на их основе решениях полагался на использование предоставленного русскими десанта, собираясь на его плечах войти в Шушу. В ответ на все заявления и показания Оруджева, экс-министр лишь заученно долдонил, что, после того, как Шушой овладели армяне, он продолжал высылать к её подступам живую силу и технику. Однако, прибывшие в Зарыслы азербайджанские войска, несмотря на то, что до Шуши оставалось всего 7 километров, освобождать город не стали.

В заключение напомним наиболее дотошным читателям, что к тому времени СССР уже полгода как распался, а свежепринятая Конституция Российской Федерации запрещала (и, что характерно, делает это и по сей день) использовать её Вооружённые Силы за пределами страны, без публичной на то санкции Президента РФ, Т. е. без опубликованного в официальной прессе Указа Первого Лица Государства. Такого указа действовавший на тот момент Президент РФ не издавал.

Вопрос простой.

На что тогда рассчитывал Газиев?

Апрель 1992 года. Калужская область, районный центр Ферзиково

Митьку разбудили. Грубо и бесцеремонно, безо всякого пиетета к его персоне.

Часы показывали половину первого.

Если бы не ночное время, по-крестьянски плотно разлившееся по одуряющее сонному пригородному пейзажу, то происходящее выглядело бы даже буднично, хотя и подозрительно деловито для страны, окончательно впавшей в бардак и тотальное разгильдяйство.

К Митькиному дому подъехал УАЗик с военными номерами и надписью «КОМЕНДАТУРА» на бортах. Из УАЗика вышел упитанный прапорщик, разминаясь, вкусно, до суставного хруста, потянулся, зевнул в половину лица и направился к Митькиной калитке. На заполошно, но запоздало забрехавшую собаку он даже не взглянул.

– Кого там черти носят? – спросила сонная Митькина жена. – Час ночи, а твои дружки всё никак не угомонятся! И ходят, и ходят! У меня что, тут мёдом намазано?.. Шалапуы!!! Алкоголики!

– А кто меня самогонку гнать сподобил? – дежурно огрызнулся Митька и, представив, где именно у его супруги намазано мёдом, хмыкнул.

– Дед Пихто!!! – возмутилась попытке перевода стрелок супруга. – Я её и сама гнать могу! Не хуже твоего! Здоровый мужик, а в доме – ни копейки!

– Нет в городе работы. Все предприятия стоят…

– А коровник почему не чищен? Потому, что у тебя самого не стоит? – язвительно поинтересовалась жена и, энергично пожелав своему непутёвому супругу пропасть или сдохнуть, с чувством исполненного долга отвернулась к стене. Секунду спустя она выпростала из-под одеяла правую руку, заведя её за спину, не глядя, отработанным движением, прихватила небольшую вышитую подушечку и закрыла ею правое же, оставшееся на свободе ухо.

– Кто?.. – спросил Митька, выйдя в сени.

– Медведев?.. Дмитрий Анатольевич?.. – спросили из-за двери.

– Допустим… – отозвался Митька и, перебрав в уме свои немногочисленные прегрешения, открыл массивный кованый засов. – Какого хрена?..

Обнаружившийся за дверями прапорщик не удивился и не обиделся.

– Повестка, Дмитрий Анатольевич! Распишитесь! Вам три часа на сборы!

– Надолго? – поинтересовался Митька, расписываясь в отрывном корешке повестки.

– Недели на две.

– Годится! Ты, прапор, далеко не уходи. Пятнадцать минут, и я готов! Как пион э р!

– Супруга достала? – понимающе ухмыльнулся прапорщик.

– Задрала, крокодилина! – жизнерадостно оскалился Митька.

Прапорщик взглянул на часы, прищурил хитрый правый глаз, что-то прикидывая и высчитывая, и пару мгновений спустя кивнул.