Лисао

Введение. Эти цы по форме отличаются от цы У-ди, но помешены в японской антологии после них, как скорее отнесенные к этому типу, чем наиболее яркие его представители. Я лично думаю, что вернее утверждать здесь иерархический принцип: от государей к подданным.

В переводе я старался дойти до полной простоты оригинала, сохраняя, как всегда, его параллелизмы и ритмы и оттеняя неритмические места. Чередование размеров, по-моему, не нуждается в графической отметке их в виде отдельных строк-стихов, ибо это все же не стихи в собственном смысле слова.

Автор. Это произведение приписывается (вряд ли основательно) тому самому поэту Цюй Юаню (Цюй Пину), о котором в нем и речь, жившему в IV в. до н, э. (340-278), автору блестящего и всеми всегда прославляемого ряда поэм под общим именем «В тоске» («Лисао»). Его биография, которая несложна и некоторыми китайскими современными учеными считается недостоверной, хотя и помещена в столь капитальном историческом труде, как «Книга истории» («Шицзи») Сыма Цяня, гласит, что он заведовал генеалогическими документами княжеских родственников, был ими оклеветан перед князем, который изгнал его из дворца и столицы. И вот поэт воспел свое негодование на оклеветавших его врагов и на все неправды мира в звучных стихах, бродя по пустынным берегам рек и озер, которых очень много в тех местах (удел Чу). По-видимому, это произведение скорее о нем говорит, чем от него исходит. Далее мнения расходятся по поводу того, что описываемое есть факт, и большинство считает это поэтическим иносказанием, одним из весьма распространенных в то время, особенно у современника Цюй Юаня Чжуан-цзы, у которого, кстати, есть глава того же названия и близкий к данной теме фантастический рассказ.

Переводы Л.З. Эйдлина [109]

Смерть за родину

В руках наших уские копья,
На всех носорожьи латы.

Столкнулись в бою колесницы,
И мы врукопашную бьемся.

Знамена закрыли солнце,
И враг надвигается тучей.

Летят отовсюду стрелы.
К победе воины рвутся.

Но враг в наш отряд вклинился,
Ряды наши смять он хочет.

И падает конь мой левый,
И правый мечом изранен.

Увязли в земле колеса;
Как в путах, коней четверка.

Вперед! И нефритовой палкой
Я бью в барабан звучащий.

Нахмурилось темное небо,
Разгневался Дух Великий.

Суровые воины пали,
Тела их лежат на поле.

Кто вышел, уже не вернется;
Ушедшие не приходят.

Померкла для них равнина,
Исчезла дорога в далях.

Они не расстались с мечами,
Не бросили циньских луков.

И пусть обезглавлено тело, —
Душа не хранит упрека.

Мужи настоящей отваги,
Высокой воинской чести!

Их — сильных и непреклонных —
Никто покорить не может.

Пусть умерло смертное тело,
Но дух остается вечным.

Отважные души павших
И там, среди душ — герои.

Плачу по столице Ину