Лисёнок (СИ)

— Я справлюсь. Они меня просто врасплох застали, но теперь не застанут. — Лисёнок обвил меня руками и фукнул в мою шею. — Мы уйдём на рассвете.

— Но мы ведь ещё увидимся?

— Конечно! — Он потёрся щекой о моё лицо. — Я не могу без тебя, Токуми…

— Я тоже.

И чёрт возьми, я нисколько не лукавил, говоря это!

Лисёнок залез на меня, игриво поёрзал:

— Пока я не ушёл… поиграем немного? Я так соскучился…

— Кицуро…

Он устроился навзничь на сбитом одеяле и поманил меня к себе. Я лёг сверху, ощупывая ладонями его худенькое тело.

— А как же твоя рана? — Я положил ладонь на повязку.

— Смотри. — Кицуро разрезал бинты когтем, и я увидел, что от раны остался лишь длинный белёсый шрам. — На мне быстро заживает…

Я погладил эту белую полосу, Кицуро задрожал и доверчиво прильнул ко мне, подталкивая в близости. Я с наслаждением взял его, осознавая, что истосковался по нему так же сильно, как и он по мне, может, даже сильнее. Лисёнок заныл, царапая мои плечи острыми коготками.

Всё, чего мне так не хватало, — это простая близость, его доверчивый взгляд и готовое принять меня тело… Я люблю этого лиса. Подумать только, я люблю лиса… я, человек… Да какая, собственно, разница!

Перед рассветом Кицуро выскользнул из моих объятий, оделся и вытащил лисят из корзины.

— Когда мы снова встретимся? — Я приподнялся на локте.

— Скоро, обещаю. — Он поцеловал меня на прощанье.

— Я боюсь за тебя, — признался я. — А если что-нибудь случится? Может быть, тебе поселиться ко мне поближе?

Кицуро улыбнулся, покачал головой:

— Нет, я не могу.

— Но почему?

— Пока не могу, — поправился он.

— Пока не появится третий хвост? — вспомнил я.

Лисёнок ещё раз кивнул и прижался ко мне:

— Тогда я буду твоим навсегда… навсегда-навсегда!

Мелькнула в дверях его тень, и он исчез в рассветных сумерках.

«Скорее бы это произошло», — подумал я.

Ну и что, что он лис?

Осенние неожиданности

Вот уже и осень вызолотила первые верхушки деревьев. Самое время для сбора грибов и ягод, самое время делать запасы на зиму.

Микку было не до этого: на хвойник налетела какая-то болезнь, он вызвал из города специалиста и вместе с ним бродил по лесу, отыскивая больные деревья и помечая их. Следом пришли лесорубы, и лес наполнился визгом пил и грохотом тракторов. В общем, в лесу никогда не бывало до конца спокойно.

Так что я отправился собирать грибы сам, чтобы помочь брату хотя бы с этим: так-то от меня было мало пользы, не считая работы в лесничестве бухгалтером, но и её можно было с натягом считать работой: мои услуги требовались лишь два раза в месяц, когда приходило время начислять зарплату или просчитывать ежемесячный бюджет.

Деньки стояли на редкость тёплые: если бы не листва, нипочём не подумаешь, что осень! Трава ещё не пожухла, цветы благоухали, солнце светило ярко и безмятежно, и лес изобиловал осенними дарами: грибы росли как… грибы, наливались и поспевали ягоды, скоро должны были созреть и орехи.

Вооружённый компасом и энциклопедией грибника (книжка бы пригодилась, если бы мне попался какой-нибудь сомнительный гриб, ведь бывают же поганки, маскирующиеся под съедобные!), я забрал восточнее. Брат говорил, что там грибное место, и не обманул: я за полчаса набрал полную корзину. Пора было повернуть назад, но меня обуял азарт (или жадность?) грибника: «Вон тот ещё возьму, и всё…» — и я забрёл дальше в лес.

Надо было не только на грибы, но и под ноги смотреть: я споткнулся о какую-то ветку, поскользнулся и скатился, чудом удержавшись на ногах и даже не рассыпав грибы, по пологому склону на заросшую высокой травой полянку. Оглушительно трещали кузнечики. Я поставил корзину и побрёл через эту траву, ведя ладонями по её верхушкам. Что за чудесное место! Лес никогда не перестаёт удивлять!

Впереди трава зашуршала и заколыхалась, послышалось какое-то сопение, и что-то пулей вылетело из травы и сбило меня с ног. Я грохнулся навзничь, интуитивно вытягивая руки и ловя это что-то. Солнце слепило глаза, и я не сразу разглядел, что же я поймал, а когда разглядел, то с изумлением обнаружил, что держу под мышки ребёнка. Ему было года четыре на вид, у него были большие карие глаза и пушистые ресницы. Откуда тут ребёнок взялся? Я растерянно уставился на него, он — на меня, его глаза становились всё больше и блестящее, он наморщил нос, запыхтел… Я испугался: сейчас расплачется!

«Чу-у!» — громко чихнул он, и тут произошла удивительная вещь: из его тёмных волос выстрелили два мохнатых ушка, а сзади провис хвостик. Лисёнок?!

Трава снова зашуршала, и на полянку выбежали ещё двое детей: маленький, точно такой же, как и тот, которого я держал, и девочка постарше, лет пяти на вид. Увидев меня, они отпрянули, и от волнения, а может, испуга и у них выскочили ушки.

Лисёнок в моих руках внимательно посмотрел на меня, сосредоточенно морща лоб, потом решительно протянул руку и схватил меня за нос.

— Ай! — невольно воскликнул я.

Лисёнок пискнул, вывернулся из моих рук и дал стрекача, но заметил других детей, свернул и кубарем докатился до них, обхватывая старшую девочку ручонками и всхлипывая. Три пары блестящих карих глаз уставились на меня.