Лисёнок (СИ)

— Я Кицуро, — отчеканил он, отвешивая традиционный поклон. — Очень рад с вами познакомиться.

Микку вытаращил на него глаза (вернее, на его уши), потом перевёл взгляд на меня:

— Но это же мужчина?

Я замялся.

— Вам будет проще воспринимать меня с этим? — Киуцро распрямился, его грудь надулась двумя приличными шариками третьего размера.

Брат шарахнулся от него, грохнулся на пол.

— Убери это немедленно! — Я выпустил из рук корзину и постарался заслонить Кицуро от Микку.

— Тебе не нравится? — Он сжал груди в ладонях и покачал ими.

— Прекрати, Кицуро! — Я сердито воззрился на него.

Он пожал плечами, и грудь исчезла. Я с облегчением выдохнул и повернулся к брату, чтобы объяснить ему, но Кицуро опередил меня. Он присел возле Микку на корточки и сказал:

— Я не женщина и не мужчина. Я кицунэ. Я могу быть кем угодно, но больше всего на свете я хочу быть с Токуми. Если моё присутствие причиняет вам беспокойство, я уйду.

Не думаю, что после пережитого шока брат воспринимал происходящее ясно и с пониманием, но он всё-таки кивнул и пробормотал, что присутствие Кицуро его ничуть не побеспокоит.

— Вот и хорошо! — Кицуро встал и хлопнул в ладоши. — Тогда я приготовлю рыбу, и мы все вместе поужинаем.

— Я сейчас разведу огонь, — предложил я, забывая, что Кицуро относится к огню с недоверием.

— Никакого огня! — Он уцепился за край корзины и подтащил её к столу, который стоял во дворе.

— Но, Кицуро, люди не едят сырую рыбу, — мягко возразил я.

— Я тоже не ем. У вас котёл есть?

— Я принесу. — Микку наконец опомнился и ушёл в дом.

— Как думаешь, я ему понравился? — задумчиво спросил Кицуро, глядя ему вслед.

— Да конечно понравился! Только больше не делай таких вещей у него на глазах.

— Каких вещей? Таких? — лукаво спросил он, и его грудь снова превратилась в шарики.

— Кицуро!!!

— Ну хорошо, хорошо, больше не буду. — Он стал прежним, но ещё долго пофыркивал смехом себе под нос.

Кицуро закатал рукава, подвязал их и стал потрошить рыбу. Ему не нужен был нож — на его пальцах появились длинные, острые когти, и за какие-нибудь минут десять на столе уже была горка из разделанной рыбы, а чешуя и кости отправились обратно в плетёнку. Кицуро вытер руки о траву и, сказав: «Сейчас вернусь», исчез за изгородью, прежде чем я успел и полслова вымолвить.

Микку притащил из дома котёл, огляделся:

— Где он?

— Сказал, что сейчас вернётся…

— Слушай… а как он это… — И Микку показал руками на грудь.

Я только пожал плечами, а брат засмеялся и сказал, что его чуть инфаркт не хватил, когда он это увидел. Похоже, даже превращение лисят его не так впечатлило.

Вернулся Кицуро, притащив с собой целую охапку каких-то пряно пахнущих трав и кореньев, и стал накладывать в котёл рыбу, чередуя её с зеленью. Потом он присел на корточки возле котла и дунул на его основание. Фырк! и вокруг котла вспыхнуло и заплясало синеватое пламя.

— Лисий огонь! — поражённо воскликнули мы с Микку. Легенды оживали прямо на глазах.

Кицуро накрыл котёл крышкой и вытер руки о подол. Во двор высыпали лисята, почуявшие рыбу. Кицуро сел на землю, забрав себе на руки Юна, лисята устроили возню во дворе. Микку вызвался принести тарелки, но то и дело оглядывался, как будто не верил, что всё это происходит на самом деле. Что ж, его можно было понять.

Я сел рядом с Кицуро, погладил его по голове, и он удовлетворённо потёрся щекой о мою ладонь.

— С тобой всё в порядке? — спросил он, и его уши встали торчком.

— О чём ты?

— От тебя исходит странная аура… Тебя что-то тревожит? — Он прильнул к моему плечу, заглядывая мне в глаза.

— Нет, просто вспомнилось кое-что из прошлого. — Я мотнул головой.

Кицуро потянул носом, поморщился и негромко сказал:

— Я могу стать ею, если захочешь.

— Кем?

— Той женщиной, о которой ты подумал…

— Откуда ты знаешь, о чём я подумал? — поражённо воскликнул я.

— Мы с тобой связаны. Я чувствую всё то, что чувствуешь ты… — Кицуро пересел напротив меня, внимательно и настороженно глядя в мои глаза. — Если воспоминания не дают тебе покоя, я могу стать ей, чтобы ты больше не печалился.

— Нет, — решительно сказал я, кладя руки ему на плечи и привлекая его к себе. — Я не хочу.

— Почему?

— Как это почему? Потому что я люблю тебя таким, какой ты есть сейчас. Я не хочу, чтобы ты менялся, — честно ответил я.

— Но твои воспоминания…

— Пусть останутся воспоминаниями.

Кицуро прильнул ко мне, поцеловал мой подбородок:

— Хорошо.

Я погладил его по голове, посмотрел на бегающих вокруг лисят. Нет, я не хочу что-то менять. Я счастлив, абсолютно счастлив, что у меня есть Кицуро и дети…

Потом мы все вместе сидели на террасе и ели необыкновенно вкусную рыбу. Лисята уписывали за обе щёки, Кицуро покачивал Юна на коленях. Микку тоже поел с нами, но то и дело поглядывал на всех нас и качал головой (видно, он всё никак не мог поверить), а потом ушёл спать, прихватив с собой бутылку.

Близнецы вдруг передрались из-за рыбки: вцепились друг другу в уши, пища и толкаясь. Я хотел их разнять, но Кицуро опередил меня: решительно взял обоих за шиворот и отшлёпал. Лисята мигом успокоились, воцарились тишина и порядок.