Лисёнок (СИ)

— Я хочу побыть с папой, — выпалил Юску, ухватывая меня за ногу.

Вывернувшийся Токуро ухватился за мою вторую руку с тем же воплем. Юкицу смущённо улыбнулась.

— Токуми, — наконец подал голос Микку.

Дети встрепенулись и все спрятались за меня. Брат поднялся, спиной прижался к стене и так дошёл до нас.

— Я хочу кое-что у тебя спросить, — нервно сообщил он. — Только не знаю, как лучше это высказать…

— Что, Микку?

— Как это получилось, что лисёнок вдруг превратился в ребёнка? И почему они тебя папой называют?

Я смутился, но потом подумал: всё равно когда-нибудь пришлось бы ему рассказать, так почему не сейчас, когда почти всё семейство в сборе?

— Понимаешь, Микку, тут такое дело… Это… ну, это мои дети.

— Все трое? — поражённо воскликнул он.

— Четверо вообще-то…

— А мать их кто? — перебил меня брат.

— Ли… лиса, — краснея, ответил я.

— Лиса?!

— Да… Кицунэ могут в людей превращаться, ты был прав насчёт легенды. Ну и… вот. — Я подтолкнул всех трёх вперёд. — Правда, хорошенькие?

— Мне надо выпить. — Микку нашарил рукой стул и сел на него, сжимая лоб. — Или я свихнулся, или я свихнулся — другого варианта просто нет.

Лисята с любопытством на него поглядывали, но держались возле меня. Я в общих чертах рассказал брату мою историю, он недоверчиво пожал плечами, но поверить пришлось: вот они, три ушастых доказательства.

— Просто невероятно! — пробормотал он, хлопая себя по лбу.

— Токуми! — раздался встревоженный голос Кицуро откуда-то с улицы.

Я выскочил обратно на террасу. Кицуро стоял за изгородью, я поманил его войти, и он легко перепрыгнул через забор и подошёл ко мне. Низ его одежды был запачкан тиной, от волос пахло водорослями.

— Дети тут? — выдохнул он.

Я кивнул, и он с облегчением сцепил руки за моей шеей:

— Только отвернулся — их уже нет. Я подумал, что они могут пойти сюда… на твой запах.

Лисята высунулись с террасы, Кицуро сердито взглянул на них, и они с писком попрятались.

— По крайней мере, они запомнили то, что ты им говорил, верно?

— Да… — Он улыбнулся и коснулся моих губ. — Ты не присмотришь за ними, пока я ловлю рыбу? А потом вместе поедим.

— Конечно.

Кицуро поднял руки и снял со спины четвёртого лисёнка:

— Тогда вот, держи и Юна тоже.

— Юн? — переспросил я.

— Ну да, я его так назвал.

— Может быть, хотя бы одного я назвать мог? — Я немножко обиделся. — Они ведь и мои дети тоже.

Кицуро внимательно взглянул на меня, потом опустил глаза:

— Поговорим об этом, когда я вернусь, хорошо? Мне нужно многое сказать тебе…

Я кивнул, и Кицуро в несколько прыжков скрылся в лесу. Юн сосредоточенно ухватился за мой нос. Я отвёл его руку и понёс лисёнка в дом. А там обнаружилась довольно странная картина: брат валялся на полу, сверху копошились близнецы, Микку оглушительно хохотал.

— Что тут происходит? — удивился я.

— Мы играем, — сообщил Микку.

— Играете? — переспросил я удивлённо.

— Да. Они ведь в некотором роде мои племянники, верно? Так почему бы дядюшке с ними не поиграть? — Брат сгрёб обоих лисят и посадил их себе на спину. — Поехали кататься!

Я с трудом сдерживал смех. Микку выглядел бесконечно глупо: ползал на четвереньках по дому, а лисята прыгали на его спине и визжали от восторга. Но он был прав: я и моё странное семейство были единственной его роднёй.

— И с женой твоей тоже познакомиться хочу, — добавил Микку, проползая мимо меня.

Я сконфуженно кивнул. Когда он увидит Кицуро… это ведь совсем не то, что он ожидает увидеть…

Мы провозились с лисятами до вечера, и брат уже позабыл о том, что собирался вытащить меня на рыбалку. Потом уставшие лисята сбились кучей на полу, греясь в лучах заходящего солнца, и уснули. Я сел рядом, держа Юна на коленях; младший то и дело клевал носом, потом тоже заснул. Брат с кряхтеньем сел возле меня, потёр спину.

— Давненько я так не веселился! — посмеиваясь, сказал он. — Где они живут?

— У них нора в лесу.

— В норе?! С ума сошёл?

— Они не хотят в доме жить, что я могу поделать? — пожал я плечами.

— Заставь. Кто в доме хозяин? — Микку толкнул меня под бок локтем. — Вот всегда ты так! И с Томокой так же было…

Он осёкся и замолчал. Я понуро опустил голову. Воспоминания о покойной жене наполнили меня горечью и стыдом: я совершенно о ней забыл, увлёкшись лисёнком…

— Я не хотел… — поспешно воскликнул брат.

— Ничего.

— Нужно жить дальше, Токуми, ты правильно поступаешь…

— Не надо, Микку. — Я переложил Юна к остальным, встал и прижался лбом к стене. — Я не должен был забывать о ней вот так…

— Пусть мёртвые остаются мёртвыми и спят спокойно, — хмуро возразил Микку. — Ты живой, у тебя дети теперь есть и новая женщина.

— Э-э… — начал я. И как бы ему сказать, что Кицуро совсем даже не женщина?

— То-ку-ми! — позвал со двора Кицуро.

Он волочил за собой большую плетёнку, доверху наполненную рыбой. Я поспешил ему навстречу, отобрал у него корзину:

— Я донесу. Чёрт, тяжеленная…

— Хороший улов сегодня, всем хватит. — Кицуро вытер лоб изгибом кисти и довольно фукнул мне в шею.

На террасу вышел брат, уставился на нас. Кицуро поймал его взгляд, поёжился, но потом решительно одёрнул мокрую одежду и подошёл к нему.