Лисёнок (СИ)

— Это потому что я лис? — буркнул он. — Поэтому ты так себя ведёшь?

— Как я себя веду?

— Так… словно ты не рад мне.

— Я рад, — вполне искренне ответил я, — что с тобой всё в порядке. Но ты пойми… это же так… нереально! До сих пор не могу поверить в это… Как такое вообще возможно?

— Если у лиса раздваивается хвост, он сможет превращаться в человека, — тихо сказал Кицуро. — Только если очень-очень захочет. А я очень хотел. Чтобы вернуться к тебе. Ты бы принял меня?

— Как это: «принял»?

— Тебе не понравилось со мной? — Кицуро встал и повернулся ко мне, его ушки настороженно встали торчком.

— Да нет, понравилось, но… ты ведь… ты же ведь…

— Лис? — сумрачно докончил он. — Ты из-за этого так себя ведёшь? Из-за того что у меня хвост?

— Нет, из-за того что ты парень, — возразил я. — То, что ты лис, здесь почти ни при чём.

— А что такое «парень»?

— Хм… чтобы сложилась «пара», нужно быть разного пола, понимаешь? А хвост — это уже дело десятое.

— То есть хвост мой тебе всё-таки нравится? — Кицуро как будто пропустил мои объяснения мимо ушей, зацепившись лишь за ту часть фразы, которая казалась ему наиболее важной.

— Нравится, — сознался я. — Но ты пойми…

Фук! Он обхватил меня руками, потыкался носом в мою шею и подбородок и заявил:

— Значит, ты моя пара.

Вот и поговори с ним.

Постояв так немного, Кицуро отстранился, весело зажмурился и со словами: «Значит, ты меня примешь?» — превратился обратно в лиса и почти заплясал вокруг, высоко подпрыгивая и непременно стараясь лизнуть меня в нос. Сделав несколько кругов, лисёнок затрусил вперёд, то и дело оборачиваясь и подгоняя меня нетерпеливым, но задорным тявканьем. И часу не прошло, как он вывел меня к Ишикаве, и я порадовался, что выбрался из леса засветло: я наверняка замёрз бы даже в лисьей норе, ночной зимний лес — враждебен людям.

Кицуро превратился в человека, остановился в двух шагах от меня и улыбнулся одними лишь губами:

— Вот и пришли, теперь иди домой.

— А ты как же? — удивился я.

— Я должен вернуться обратно в лес, — возразил он и как-то зябко повёл плечами.

— Но с тобой всё будет в порядке? — обеспокоенно спросил я.

— Да. Теперь точно — да… раз ты сказал, что примешь меня. — И его лицо осветила счастливая улыбка.

Не говорил я этого, но разубедить его всё равно не получилось бы. Кицуро быстро метнулся ко мне, мазнул губами по моей щеке, в прыжке превратился в лиса и скрылся в лесу. Сердце у меня почему-то сжалось.

Когда я снова увижу тебя, лисёнок? И увижу ли снова? И почему я этого хочу?

Кто знает…

Весна

Как бы ни упрямилась зима, а всё равно ей пришёл конец. Весна наступила неожиданно, за несколько дней разогнав снега в звонкие ручьи и изукрасив ветки нежными почками, в любой момент готовыми распуститься. По земле ещё бродили отголоски холодов, но воздух становился теплее с каждым днём.

Я несколько раз возвращался в лес, но никак не мог найти того места, где встретил Кицуро. Как будто лес не хотел, чтобы мы снова встретились, и путал следы. Лисёнок тоже не появлялся.

Я вообще не знаю, зачем я часами бродил по лесу, прислушиваясь к его звукам. Чего я хотел? Может быть, убедиться, что произошедшее тогда не было странной, но сладкой галлюцинацией?

Март уже готовился встречать брата-апреля, а я тем днём забрёл в самую чащу — никогда в этой части леса не был — и, конечно же, заплутал. Отдалённо слышался шум воды, и я пошёл на него. Странно, Микку ничего не говорил о том, что здесь есть ручьи. Так как же далеко я забрался на этот раз? Деревья тут росли часто, перемежаясь с мелкими кустиками и зачаточным папоротником, терпко пахло хвоей и прошлогодними листьями. И ни следа вырубок или чего-то подобного!

Всё отчётливее слышался плеск воды и какое-то не то фырканье, не то сопение, какие издают дикие звери. Уж не медведь ли там? Брат ничего не говорил о медведях, но кто знает, что в действительности обитало в этих лесах! Я поёжился и с сомнением посмотрел на свою палку (я опирался на неё при ходьбе, потому что нога всё ещё побаливала): оружием назовёшь с большой натяжкой. Но любопытство пересилило осторожность: живых медведей никогда не видел, а может, меня и не заметит, если я тихонько на него взгляну. И я выглянул из кустов.

Лес здесь расступался, превращаясь в поросшую хвощом поляну, по которой весело журчал, поблескивая на солнце, широкий ручей (или речушка?). По колено в воде стоял лисёнок, закатав одежду почти до пояса, и старался поймать рыбу. Брызги летели во все стороны. Его это, по-видимому, веселило, и он фыркал и шипел на разные лады, то и дело вытирая локтем лицо. Хвост, уже порядочно промокший, болтался сзади, взвиваясь вверх (когда лисёнок запускал руку в воду) и поникая (когда становилось ясно, что попытка не удалась). Лисёнок так увлёкся, что ничего вокруг не замечал, и я тоже оставался незамеченным какое-то время.