Лишь любовь разобьет тебе сердце

Это правда, но, когда я это слышу, мне становится не по себе. Эта суперспособность мне совершенно не нужна, и вообще я ее побаиваюсь, если уж быть до конца честной. Я знаю, что не должна вообще замечать, как люди на меня смотрят: ни отдельных взглядов, ни взглядов толпы – и уж точно мне все это не должно нравиться. Но каким-то странным образом в моей голове уживается тревога от чрезмерного внимания окружающих со стремлением привлекать еще больше внимания.

Вот, например, у нас в прошлом году был учитель, заменявший основного. Молодой парень лет двадцати с небольшим, вовсе не красавчик, но я видела, как он смотрит на меня, задерживая на мне взгляд на полсекунды дольше, чем на других. И мне это нравилось. Я тогда чувствовала свою особую силу. Но этот взгляд и пугал меня до безумия.

Я думала: в чем загвоздка? Этот парень, учитель, мужчина – ему нравится на меня смотреть? Что мне с этим делать? В упор не замечать эти взгляды? Делать вид, что они мне шли и ехали? Торчать на задней парте, опустив голову? Никто не подскажет, как правильно себя вести. Зато все твердят: будь осторожна. Будь осторожна. Как будто я сделана из тончайшего фарфора и меня нужно постоянно хранить в полиэтиленовой упаковке с пупырышками.

После того, что случилось с Микой, я не хочу быть осторожной. Я хочу жить. Мне необходимо жить. Жить за двоих. Я обязана жить именно так ради нее. Но, с другой стороны, иногда мне хочется запереться с ней в комнате и никуда не выходить. Иногда мне кажется, что во мне два человека: я разрываюсь между страхом перед жизнью и страхом перестать жить на полную катушку.

– Если мама когда-нибудь застукает меня за покупкой сигарет… – говорю я.

– Да твой папа – японец! Разве курение – это не самое главное занятие в Японии?

– Смех, да и только.

Но мне совсем не смешно.

– Но ведь так и есть! Курение и суши? Ключевые элементы твоей культуры.

– Сет…

Если он и уловил предостерегающие нотки в моем голосе, то предпочитает не замечать этого.

– Просто подойди к этому парню, что стоит за прилавком, и купи у него пачку. Одари его одной из твоих фирменных улыбок, Рейко. Он даже документы у тебя не попросит. Ну же.

– Кажется, ты решил со мной дружить только поэтому, – бормочу я. – Потому что знал, что я буду потакать твоей нелепой одержимости курением.

– Это не одержимость. Это эксперимент.

– А если не одержимость, тогда почему ты не бросаешь?

– Рейко, скажи, я капаю тебе на мозги? Читаю тебе нотации по поводу твоих дурных привычек?

– У меня нет дурных привычек.

По крайней мере таких, о которых он знал бы. Интересно, можно ли считать дурной привычкой то, что я провожу с ним столько времени?

– Ты же понимаешь, что не выглядишь круто, когда куришь? – говорю я чуть позже, уже купив ему сигареты (разумеется, я пошла и купила их).

Точно так же, как никто не может сказать мне «нет», в последнее время и я сама не могу отказать Сету.

– Не знаю, Рейко, круто или нет, но, может, я просто такой и никакой другой, – отвечает он. Ноги Сета упираются в приборную доску, рука высунута в окно и через уголок рта он выпускает наружу дым. – Может, это ты на меня так влияешь.

– Я не курю, – напоминаю я. – Так что, если бы я на тебя все-таки влияла, ты бы точно не курил.

– Иногда, когда я вот так сижу в твоей машине, я как будто бы окунаюсь в другую жизнь. В лучшую жизнь. Понимаешь?

От его слов я невольно напрягаюсь.

– Это просто моя жизнь, – отвечаю я. – Так что нет, не понимаю. Зато что я хорошо понимаю, – продолжаю я и выхватываю сигарету из его руки, – так это то, что мне не нравится, когда ты куришь в салоне моей машины. Прибереги свою отвратительную привычку для времени, когда ты наедине с собой.

Я вышвыриваю еще дымящуюся сигарету из окна.

– Угроза пожара, – говорит Сет. – Там же жарко.

– Ты сам угроза чертова пожара, – парирую я, но все же выглядываю из окна, чтобы убедиться, что окурок не вызвал пожар, который спалит всю пустыню дотла.

– Ты хочешь сказать, что я горячий парень? – спрашивает Сет.

Я прыскаю:

– Не смеши меня.

– Горячий до нелепости, судя по твоим словам. Такой горячий, что рискую разжечь пожар.

Помимо воли я начинаю смеяться.

– Ну все. Больше я тебе сигарет не покупаю.

– То же самое ты говорила в прошлый раз, – отвечает он с такой улыбкой, что у меня кружится голова.

Должно быть, это от жары. Или от недосыпа. Или от палящего солнца. Точно не из-за Сета. Это невозможно.

Глава 18 Лето

ЭТИМ ЛЕТОМ Я ОЧЕНЬ редко вижусь с Дре, и вот завтра она уедет с семьей в Мексику на две недели, так что я решила пригласить ее на ужин. Папа сегодня готовит темпуру[11], и это любимое блюдо Дре. Перед ужином у нас есть немного времени, и мы поднимаемся ко мне в комнату немного поболтать.

– Итак… – говорит она, не глядя на меня.

– Итак? – переспрашиваю я.

– Итак, какого черта, Рейко? Что это за игра в молчанку? Я все лето тебя не видела!

– Никакой молчанки, – отвечаю я и тяну за какую-то ниточку на покрывале. – Мне просто хотелось побыть наедине с собой.

От тяжкого вздоха Дре едва стены не шатаются.

– Не злись, – прошу я.