Лишь одна музыка

Вокруг нас все стало синее и распахнутое, на берегу — зеленое. Я следую за ее взглядом и вижу два бюста на постаментах друг напротив друга в парке. Дерево разделяет их; они смотрят поверх воды.

— Нам на следующей.

Мы стоим у перил, смотрим на сосновый лесок вдоль воды, и я думаю о том, что же принесет нам Сант-Элена.

6.2

Синьора Мариани приветствует нас, задыхаясь, будто она только что заметила вапоретто и, прервавшись на полуслове, прибежала на металлический понтон, служащий пристанью. Она седовласая, маленькая и очень дружелюбная. Думаю, она бы с удовольствием с нами посплетничала, если бы кто-то из нас был на это способен. По пути через сосновую рощу собственно в Сант-Элену она приветствует любопытных очередями взрывной речи, из которой я улавливаю не более чем «amici della Signora Fortichiari»84. Она кивает зеленщику, отодвигает меня, чтобы я не наступил в собачьи экскременты, периодически и неубедительно предлагает помочь нам с багажом. Она ведет нас по довольно широкой улице к маленькому двору с воротами, обвитыми глицинией. Извлекается сложная связка ключей, и нам показывают, как их использовать при входе во двор, в дом и, после крутого подъема на три этажа, в квартиру.

Это прекрасная квартира с простыми дощатыми полами, с окнами на улицу и во двор, где высоко над маленькой магнолией натянуты веревки с бельем, с разноцветной одеждой — включая коричневое исподнее, принадлежащее, если судить по направлению веревки, соседу с нижнего этажа напротив. Мы с Джулией радостно переглядываемся. Синьора Мариани глядит на нас и заговорщически хохочет, потом неожиданно закрывает ставни. Она указывает на спальню, где ждут чистые белые простыни, телефон с автоответчиком, стиральная машина, огнетушитель, ваза с желтыми цветами и рядом с ней письмо на кремовой бумаге от синьоры Фортикьяри. И прежде чем мы успеваем заметить, она исчезает. Вскоре после этого громко хлопает дверь внизу, и возмущенный голос кричит в пролете лестницы.

— Mайкл, прекрати — говорит Джулия, смеясь, когда я тяну ее в спальню.

Я покусываю ее за ухо:

— Мм, пушистое.

— Не надо, Майкл. Дай мне прочесть письмо от Дженни.

— Потом.

Мы лежим в кровати, рядом, почти полностью одетые. Как она хочет, так и будет. Сегодня она хочет, чтобы я не торопился, хоть прошлый раз и был так давно. Так много всего случилось с тех пор, так много неожиданного напряжения и надежд, и я тоже не хочу, чтобы это кончалось, — хочу просто обнимать ее снова и снова.

Я предлагаю открыть шторы, но она мотает головой. Мы довольствуемся светом, проникающим из соседних комнат. Я снимаю с Джулии блузку и прижимаюсь лицом. Сегодня утром у меня не было времени побриться, и она мягко меня отстраняет.

— Твои губы бывают нежнее, — говорит она.

Это разговор в одну сторону, ведь она не может читать мои слова. Она кожей ощущает мои намерения и может сказать, что она чувствует, и что хочет делать, и что я могу для нее сделать. Сперва она казалась застенчивой, но становится смелее, чем когда бы то ни было, будто путешествие по воде и эта неизвестная комната освободили ее.

Даже когда я должен встать, чтобы перекопать мою нераспакованную сумку, это не прерывает общий настрой и наше возбуждение. Она положила голову на руку и смотрит на меня, будто никакого сомнения, никакой рефлексии и не возникало, чтобы помешать нашему восторгу.

После я передаю Джулии письмо. Она сидит сбоку на кровати; я включаю свет. Она выглядит серьезной. Оказывается, ее подруга практически заперта дома — у ее детей корь. Она не хочет, чтобы к ней приходили, но спрашивает, не сможет ли Джулия с ней встретиться на ланче послезавтра у Чиприани — можно и со мной, если я захочу. Ее уверили, что сама она не заразна.

— Ну как, Майкл, хочешь пойти со мной? — спрашивает Джулия, немного беспокоясь.

— Нет, я нет, — отвечаю я. — И ты тоже не хочешь.

Я по-прежнему думаю про секс, и корь — странное вмешательство в мои мысли.

Джулия кивает:

— Она моя очень близкая подруга — со школы. Она вышла замуж за венецианца лет пять назад, и теперь у нее двое детей, девочка и мальчик.

— Дженни с сальными черными волосами?

— Да, та самая, она превратилась в красавицу.

— Тогда лучше мне с ней не встречаться, — говорю я, гладя ее шею одной рукой и пальцами другой медленно двигаясь к низу спины. — ...Интересно, приехали ли остальные. Их самолет должен был приземлиться в шесть. Как они добираются из аэропорта?

— По воде. Надеюсь, Майкл, у тебя нет планов с ними встречаться сегодня.

— Нет. Но я сказал, что позвоню. Завтра репетиция после обеда.

— Что будем делать?

— Я в твоих руках.

— Объятиях.

— Если быть точным. Мне хочется еще тебя пообнять.

Джулия выглядит недовольной.

— В чем дело? Что ты думаешь, я сказал?

— Помять.

— Пообнять. По-обнять.

— Нет такого слова.

— Теперь — есть... Что мы сегодня делаем?

— Мы можем просто побродить, — говорит Джулия. — Мне бы хотелось. И у нас так много времени.

— Недостаточно. Совсем недостаточно.

Она поворачивается и целует меня в лоб.

— Знаешь, — говорит она, — мы ведь никогда не танцевали вместе. Давай найдем, где мы могли бы потанцевать?