Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)

Он немного развлек нас рассказом о том, как без нас не ладилась игра и как Вада полез с кулаками на Ясуду, который, по его мнению, нарушил правила. Когда в медпункт зашла запыхавшаяся мама Хироко — невысокая миловидная женщина со строгим пучком седеющих волос на голове — мы все смеялись. Я тут же поспешила встать с кушетки и отойти к стене, где стоял Хаку, чтобы Кодзима-сан смогла вдоволь наохаться над своей дочерью. Медкабинет был достаточно просторным для того, чтобы стоять на приличном расстоянии друг от друга. Я же почему-то сразу встала близко к Кохакунуси, а отодвигаться от него мне показалось странным. Наши голые предплечья почти касались друг друга, и мне казалось, что между ними создалось чуть ли не электрическое поле. Хаку, надо сказать, тоже не стал от меня отодвигаться. Мы с ним переглянулись. Всегда неловко присутствовать при сценах семейного единения, хотя в них, по сути, нет ничего такого. Наконец мама Хироко обернулась к нам и поклонилась нам обоим. Мы синхронно ответили ей более глубоким поклоном.

— Спасибо тебе, Тихиро, что не оставила тут Хироко. Она ведь такая трусишка, — у бедной женщины дрожал голос, будто её дочь только что экстренно прооперировали.

Я еще раз поклонилась:

— Ну что вы, Кодзима-сан, разве я могу её бросить?

Мама Хироко улыбнулась мне и обратилась к Хаку:

— И вам тоже спасибо, Нигихаями. Мы не знакомы, но Хироко много рассказывала мне о вас.

— Я всегда рад помочь друзьям и поддержать их, Кодзима-сан, — сказал Хаку с повторным поклоном.

— Пожалуйста, приходите к нам сегодня. Мне придется задержаться на работе, но вы с Хироко можете заказать еду и немного посидеть! Ведь учиться сейчас так сложно, вам нужно отдыхать.

Я подавила улыбку. Как могут измениться строгие родители, поощряющие большую загруженность детей в школе, стоит их дитятке немного пораниться… Но я одернула саму себя, вспомнив о тяжелой детской болезни Хироко. Мы с Хаку пообещали прийти к Хироко в гости.

— Я только доеду до дома, спрошу, не нужна ли моя помощь бабушке, и тут же поверну к тебе, — сказал Хаку, — Огино скажет мне адрес.

Я быстро кивнула. Мы с Хаку хотели проводить Хироко и её маму до машины, но тренер Харада погнала нас обратно в зал. Противиться было незачем, потому что посередине нашего пути туда прозвенел звонок. Я быстро объяснила Хаку, как добраться до дома семьи Кодзима, и мы разошлись по раздевалкам. Там я еле отбилась от одноклассниц, сгоравших от любопытства, как там Хироко и почему её вещи так яростно отобрал у них Кохакунуси. В итоге мне пришлось достаточно грубо огрызнуться, чтобы мне дали пройти к моему шкафчику. Там я быстро переоделась и вышла из раздевалки, где продолжили шелестеть голоса одноклассниц.

Теперь все будут думать, что Хаку встречается с Хироко. Ну, а с кем ему встречаться… не со мной же. Как следует обдумать эту мысль я не смогла, потому что, открыв свою сумку и привычно запустив руку во внутренний карман, я остановилась прямо посреди коридора.

На месте не было моего блокнота.

***

Я судорожно пыталась вспомнить, когда проверяла его в последний раз. Мысли, как всегда, когда я в панике, ворочались с трудом, но я вспомнила, что доставала его в полупустом классе на обеденном перерыве. Хироко с Хаку уже вышли в коридор, а я достала свой скетчбук, чтобы положить в его внутренний карман два новых наброска — всё с ним, моим зеленоглазым одноклассником. Я закрыла блокнот и наощупь положила его в сумку… Моё сердце ухнуло вниз. Неужели мимо сумки? Почему я не проверила, уходя из класса на физкультуру, почему этого никто не заметил? Я постаралась успокоиться и продолжила идти в класс. «Одно хорошо, — подумала я, — если он в классе, то он никуда не мог деться. Сейчас я зайду и заберу его. Сейчас…»

Я ускорила шаг. Дверь в наш класс была открыта, оттуда доносился голос Акиры Араи, что-то проникновенно декларирующей по-английски. Неужели решила подлизаться к Исигуре-сану… Я вслушалась в текст и узнала, что она читала, только оказавшись на пороге. Там я и застыла, как вкопанная.

–…и я поставлю твой дом вверх чёртовым дном,

если бросишь меня этой мерзкой весной».

дрожащей рукой накрою высокий твой лоб,

поймаю взгляд изумительно ярких глаз.

и пойму:

не нужно мне денег, машин и поклонников толп,

лишь в небе с драконом нежнейший вальс.

Это были мои стихи.

И это был конец.

Точнее, я не могла воспринять случившееся иначе. Моей души коснулись холёные ручки Араи, да не просто коснулись, а присвоили её себе. Неужели у меня теперь нет души?

Некому было меня защитить. Одна Хироко знала о существовании этого ежедневника, но даже она не догадывалась о его содержимом. А ведь я хотела показать стихотворение Хаку, потому что… он был единственным, кому оно предназначалось. Я практически набралась смелости несколькими днями ранее и даже держала листок в руках, но так и не смогла протянуть его другу. Как было бы всё просто, если бы я дала ему прочесть свои стихи. Но я этого не сделала, и он настороженно смотрел на то, как я стояла в дверях нашего класса.