Лишённые родины

Штат Огайо граничит с Виргинией. Юлиан думал, что, получив свой надел, Тадеуш выкупит несколько чернокожих и сделает их вольными землепашцами в своем поместье, чтобы подать пример соседям. Но он решил по-другому.

Тадеуш почти оправился от своих ран, встал на ноги и заново научился ходить. И всё же он думает, что отпущенный ему век недолог. Какой из него помещик? Он всю жизнь был воином, хозяйством занимался его старший брат. Поэтому Костюшко составил завещание. Свои земли в Огайо и деньги он завещал Джефферсону, чтобы тот употребил их на выкуп рабов, включая его собственных. Ведь Томас не признал своих детей от Салли — трехлетнюю Гарриет и новорожденного Беверли; пусть же они вырастут свободными. Джефферсон торжественно дал ему слово в точности исполнить его волю. А потом отвез в Нью-Касл в штате Делавэр и посадил там на корабль, идущий во Францию…

«Если бы Костюшко был уравнителем, то равнял бы по линейке и циркулю, — написал о нем «Универсальный вестник», издаваемый в Париже. В Америку номера этой газеты приходили с опозданием на два месяца. — Он хочет сделать всех равными, подтянув на одну высоту, а не втоптав всех в землю; он хочет уравнять права, а не состояния; он знает, что состояние, нажитое законными способами, — право его владельца; он хочет уравнять людей, но считает невозможным уравнять знания и таланты».

Зачем Тадеуш уехал во Францию? Говорят, Директория хочет начать войну с Англией… А чего хочет он? Попытаться предотвратить эту войну? Участвовать в ней? Неужели еще не навоевался?

Картину Бенджамина Уэста, привезенную из Лондона, он тоже передарил Джефферсону. Это рисунок пером и сепией на коричневой бумаге. «Испуг Астианакта». Гектор, уходящий на войну, прощается с семьей, призывая к ней милосердие богов; убитая горем Андромаха склонилась к нему на грудь, а их маленький сын Астианакт прижался к няньке. Если верить Гомеру, ребенка напугал конский султан на шлеме отца, но на рисунке Уэста никто не смотрит друг на друга; каждый думает о своем… Юлиан был поражен, впервые увидев эту картину. Не сцена расставания, а настоящая аллегория того, что случилось с Польшей: патриоты уходят сражаться за заведомо проигранное дело, взывая к Провидению, — они не могут поступить иначе; Родина предчувствует свою горькую судьбу, позор и унижение; ребенок смотрит в страхе не на отца, а в собственное будущее — что ждет его там? И нянька, стоящая на коленях, понимает, что вряд ли сможет его защитить. Нянька на коленях. Польский народ.

Немцевич уехал в Джорджтаун — небольшой городок рядом со строящейся новой столицей Соединенных Штатов. Там его принял человек, чьим именем назовут этот город. Юлиан страшно волновался перед встречей с Джорджем Вашингтоном, который гостил у своей внучки, недавно вышедшей замуж. Его предупредили, что первый президент глуховат и говорит только по-английски, поэтому Немцевич затвердил несколько английских фраз, чтобы произнести их четко, громко и без запинки. Его встретил высокий, величавый седой старик с волосами, собранными сзади в хвост, с живыми голубыми глазами, крупным носом и выступающей нижней челюстью (Немцевич знал, что челюсть вставная, но лучше не обращать на это внимания). Они обменялись несколькими фразами, и Вашингтон спросил: где же наш друг? Юлиан этого и боялся. Он покраснел, как рак, ответив, что Тадеуш еще нездоров и не выходит из дома. Он должен лгать великому человеку, известному тем, что всегда говорит только правду! Какой стыд… Обед прошел практически в молчании, разговаривали мало: Вашингтон из-за глухоты часто терял нить беседы и боялся сказать что-нибудь невпопад, а Немцевич не мог ее поддержать, плохо зная язык. Тем не менее он получил приглашение навестить генерала в его поместье Маунт-Вернон. Вместе с другом, разумеется…

Неужели ему придется солгать дважды? Ведь ложь рано или поздно раскроется… Тадеуш будет в Париже, наверное, через месяц. Джефферсон уже продает с молотка его имущество, оставшееся в Филадельфии.

XVI

Что на этот раз?

Павел шествовал по аллее, представляя себя со стороны: величественная осанка, элегантное движение руки с тростью, приятное и бесстрастное выражение лица. Да-да, бесстрастное. И жена напрасно старается что-то в нем прочитать.

Она чего-то хочет от него, это совершенно ясно. Выехала встречать его в Тихвин со всем двором, теперь вот этот праздник в Павловске. Несомненно, на его подготовку ушло много труда, но она ничего не делает просто так, чтобы сделать ему приятное.

Они уже больше часа гуляют по парку Соловей. На круглых площадках в конце каждой аллеи устроены подмостки, где актеры разыгрывали перед ними сцены из комедии, балета, оперы… Эта француженка, мадам Шевалье, весьма недурна. И прехорошенькая. Наверное, ненамного старше Анны… Похоже, «сюрпризы» еще не закончились, осталась последняя аллея. Так что на этот раз?