Лишённые родины

Александр понимающе улыбнулся. За последние месяцы он очень сблизился с отцом, поверявшим ему свои сердечные тайны, и был от этого счастлив. Стать другом своему отцу! Что может быть прекраснее! Они словно наверстывали упущенное в то время, когда не могли быть вместе по воле бабушки и оба страдали от этого, каждый по-своему. Прошлое ныне открылось Александру совсем в иной перспективе. Однажды Адам Чарторыйский показывал ему свои наброски Царского Села, и Александр вдруг увидел давно привычные пейзажи его глазами; они показались ему новыми… Теперь же он смотрел с другого угла зрения на отца, на матушку, на их отношения между собой.

Мы часто судим о других по себе — как говорят в народе, со своей колокольни, а потому не умеем оценить того, чего не имеем сами. Матушка завидовала бабушке и не любила ее; бабушка тоже ее не любила, однако не завидовала — ни ее молодости, ни здоровью, потому что умела внушать любовь к себе, благодаря чему получила от жизни всё. А матушка как раз этого и не умеет. Да, в ее жизни не было истинной любви, но только ли чужая в том вина? Не ее одну выдали замуж девочкой-подростком.

Колодец любви наполняется, если черпать из него. Но прежде всего надо иметь его в своем сердце. Александр рад, что его отец влюблен; человек, согретый любовью, отдает тепло другим. Вряд ли мадемуазель Лопухина так уж сгорает от страсти к нему, как это расписал Кутайсов; возможно, тут очередная интрига, но это не столь важно. Поездка в Москву и затем по берегу Волги оказала благотворное действие на государя: он стал увереннее в себе, не так подозрителен, даже… добродушнее. Адам говорит, что долгий путь был проделан без пользы, поскольку царский поезд нигде не задерживался и государь видел лишь парадную сторону, не имея времени и возможности войти в суть вещей, чтобы составить себе истинное представление о положении дел в губернии. Пусть так, но, в конце концов, у них и в самом деле не было времени: поездку пришлось свернуть, когда пришла срочная депеша, призывающая императора в Петербург: в перехваченном письме кого-то из поляков говорилось, что генерал Бонапарт, одержавший ряд блестящих побед в Италии, намерен идти в Крым!

Слухи не подтвердились: на самом деле генерал высадился в Египте. Но прежде французы захватили Мальту! Валетта могла бы выдержать длительную осаду, однако гроссмейстер Фердинанд фон Гомпеш предпочел капитулировать, передав в распоряжение Бонапарта все богатства острова в обмен на имения и пенсии для себя самого и других рыцарей, уклонившихся от борьбы или перешедших на службу к французам. Всем известно, с каким пиететом отец относится к Ордену. Он принял Мальту под свое покровительство, приказав вице-адмиралу Ушакову немедленно вести эскадру из Севастополя к Босфору. Случилось неслыханное: Турция обратилась за помощью к России! Флоты обеих держав должны были объединить свои усилия для совместной борьбы против Франции. В это время матушка вела свою осаду государя: ее братья, принцы Вюртембергские, служили Австрии и были присланы в Петербург, чтобы склонить императора к поддержке австрийского правительства, намеревавшегося разорвать мирный договор с Парижем. Отец ответил им превосходно: он хочет обеспечить счастье своего государства, прежде чем вмешиваться в дела соседей. Это ли не образец правителя, которого так ждала Россия? Но люди не видят главного, предпочитая цепляться к мелочам: зачем он запретил слово «отечество», заменив его на «государство»…

Не всё ли равно, что любить — отечество или государство? Два эти понятия уже давно слились воедино, ведь государь — отец народа, с этим никто спорить не станет. Александр искренне считает, что многие распоряжения его отца воистину мудры. И если он требователен в мелочах, то потому, что постиг людскую природу: легче добиться повиновения в малом; одно к другому — и повиновение войдет в привычку.

Матушка тоже бывает придирчива, но ее мелочность — иного рода, в ней говорит больное самолюбие. Вот уж кто судит о других по себе! Бедная Луиза страдает от ее подозрений и попреков, хотя не делает ничего плохого. Сколько обид ей пришлось проглотить, когда стало известно о помолвке ее младшей сестры Фредерики со шведским королем! Из письма герцогини Баденской к старшей дочери, впрочем, явствовало, что предложение неожиданно и она сама в крайнем недоумении, однако матушка обвинила Луизу в интригах, да и Alexandrine… Ах, Боже мой, неужели она в самом деле думала, что Густав не сможет без нее жить? Сколько было пролито слез, сколько выпито бестужевских капель… Она придумала себе эту любовь, чтобы почувствовать себя героиней рыцарских романов. Однако настоящим рыцарем проявил себя отец: он обласкал Луизу и утешил ее; она была так ему благодарна. Может быть, матушка и этого не может ей простить. Ей словно доставляет удовольствие ее мучить, а выдержка Луизы раздражает ее еще больше.