Лишняя. С изъяном

Я не видела смысла скрывать эту часть своей биографии. Если он не идиот, то давно сопоставил время моего появления у мадам и побега «убийцы принцессы». Раз до сих пор не донес, то и не донесет.

– Знакомый вкус.

Ормонд осторожно отхлебнул отвар, задержав на языке. Выражение на его лице было странное, будто ему одновременно приятно и больно.

– Меня Брай научила. Травница, которая живет при монастыре, – пояснила я.

Лорд Суон поднял на меня затравленный взгляд.

– Как, говоришь, ее зовут?

– Брай, – недоумевая, повторила я.

– А лет ей сколько? – продолжил допрос Барон, забыв про раскаленную кружку, которую сжимал обеими руками.

– Около сорока, – ответила я на автопилоте, а потом уже задумалась.

Чего он так заинтересовался простой травницей? Ох, недаром у меня были подозрения по поводу слишком уж образованной ведьмы в дорогих, хоть и поношенных платьях. По возрасту они примерно в одном поколении, если Брай из благородных, вполне могли где-то пересекаться. Как у них там, на правом берегу, заведено? На приемах и балах, да?

– А что? – с запозданием полюбопытствовала я.

Суон вспомнил наконец про кружку, резко поставил ее на стол, чуть не расплескав содержимое, и подул на обожженные ладони.

– Ничего, – пожал он плечами с безразличным видом.

Если бы я не была в курсе его основной профессии, даже поверила бы. Но ворошить его прошлое не стала. Захочет – сам расскажет. У меня и своих секретов полно, чтобы еще в чужие лезть.

Суон начал ворошить прошлое сам. Настоятельно расспрашивал меня о пансионе, чуть ли не каждый вечер, хотя раньше проявлял завидное безразличие к моей биографии. Уловив направление его интереса, я все беседы старательно сворачивала к травнице. Чем меньше деталей обо мне Барон будет знать, тем лучше ему же. А о Брай он, похоже, мог слушать бесконечно. Как выглядит, чем увлекается, во что одевается. Узнав, что то платье, в котором я приехала, принадлежало ей, он помрачнел, а я вспомнила, в каком поношенном оно было состоянии и насколько вышло из моды. Да, не до гардероба было Брай, ой, не до гардероба.

Как я и подозревала, не от хорошей жизни женщина подалась в монастырь. Что там у них за драматическая история с Суоном, не знаю, но что-то мне подсказывает, что похожие по стилю платья, в одно из которых меня обрядили в первый день у Барона, принадлежали именно Брай, а не просто случайно завалялись в доме. Очень уж даты подозрительно совпадают. Сбежавшая жена? Невеста? Не сошлись характерами или ей не понравилось его назначение на левый берег?

Все мои вопросы по теме Барон тщательно не замечал, и я отступила, уняв любопытство. Каждый, в конце концов, имеет право на личную жизнь, даже воротила теневого бизнеса.

«Казино» пользовалось бешеной популярностью, даже переплюнув кабаре. Чтобы дать девочкам подработать, Барон согласился иногда пускать их на сцену, которую я как раз на такой случай совсем убирать не стала – замаскировала занавесом. Очень уж сложная и полезная система ходов была под ней. Не пускать же туда посторонних. Так что иногда сцена теперь открывалась и крепенькие, румяные, готовые на все девицы в не особо закрытых одеяниях плясали что-нибудь задорное или пели чувственные баллады, завлекающе поводя то коленкой, то приобнаженным плечиком.

Я лавировала мимо столиков, единственная не полураздетая женщина в здании. Всем посетителям первым делом объясняли, что даму в вуали трогать нельзя категорически. Степень нашего родства на левом берегу Барон не афишировал, и меня совершенно логично записали народной молвой в его любовницы. Понятное дело, на собственность левобережного повелителя даже чихнуть боялись.

Сколько я ни прислушивалась к разговорам живьем, сколько ни лопатила стенограммы, ничего нового ни о покушении на принцессу, ни о прочих убийствах не узнала. Слухи бродили самые разные, начиная с того, что принцессы все же не стало, а четвертый поток вызвал малолетний бастард его величества, заканчивая тем, что Катраону заточили в темницу за связи с бунтовщиками. Но о причинах всей этой истории ничего не говорили. То ли опасались отдачи клятвы за неуважение – значит, и правда отец отличился, – то ли все равно им было, за что убили несчастного набожного инвалида. Катраона их интересовала только потому, что выжила и посеяла смуту на правом берегу. Умерла бы просто и тихо – никто бы и не вспомнил.

Зато об убийстве проституток и одиноких девиц – вообще ни слова, будто и не было ничего. А может, и правда не дошли такие шокирующие новости до правобережных. Зачем их покой нарушать? Все равно из знати никто не пострадал, а до простых, как я и говорила Бродерику, никому дела нет.