Лишний

— И ему напиши. Если хочешь.

— Хорошо.

— Меня ждут уже, — говорит мама. — Пока, дорогой! — Мама снова целует в висок, берет сумку и поворачивается в сторону Юли, которая стоит в дверях своей комнаты и смотрит на нас. — Не допоздна сегодня.

— Хорошо, мам.

Мама выходит из квартиры, а я закрываю дверь на замок и остаюсь дома с Юлей, которая проходит в гостиную и падает на диван, громко зевает и нажимает на кнопку закрытия штор, которые медленно гасят свет.

— Если бы надо было выбрать: жить во тьме всегда или при солнце, что бы ты выбрал? — спрашивает она.

— Даже не знаю. Солнце, конечно, изматывает, а во тьме можно и при солнце находиться.

— Это как?

— Это когда ты делаешь что-то не очень хорошее, а потом не можешь этого забыть. И неважно, солнце есть или его нет, ты просто его перестаешь замечать.

— Философия, короче.

— Практическая философия, сказал бы я. А ты бы что выбрала?

— Солнце, конечно. Во тьме страшно — шторы закрывают окна, и мы остаемся в темной комнате. О чем вы с папой говорили-то?

— Посидели в парке и поболтали о жизни.

— И что он?

— Думаю, его мучает все, что было.

— Ты теперь будешь с ним общаться?

— Буду стараться.

— Как думаешь, когда ты вернешься за мной, какая будет погода?

— Думаю, будет много солнца. Очень много солнца.

Потом полчаса мы молчим, и все это время я думаю, как бы спросить, была ли она несколько дней назад у дома Алекса и что она знает про ту девочку, которую он изнасиловал. А потом я понимаю, что этот разговор может как-то расстроить Юлю, и вспоминаю, как она просила не говорить с ней на эту тему, и ни о чем ее не спрашиваю. Потом мне кажется, что Юля уснула, и я тихонько поднимаюсь с пола и направляюсь в свою комнату, чтобы собраться, но за спиной слышу голос:

— Ты куда?

— Собираться, Юль, — отвечаю и смотрю на то, как ее волосы красиво раскинуты на диванной подушке. — Я думал, ты спишь.

— Нет, ты что, я вообще не спала. И ты бы просто так ушел, не попрощавшись?

— Я бы поцеловал тебя в макушку, и ты бы проснулась.

— А если бы нет? Ты единственный, кто может меня разбудить.

Я бросаю белую майку в сумку, а шорты кидаю в шкаф. Надеваю голубые джинсы и клетчатую рубашку, закатываю рукава. Обвожу взглядом комнату, подхожу к окну и открываю шторы. В секунду пространство наполняется солнечным светом, а я выдергиваю видеомагнитофон из розетки и смотрю на майку с подписью Ягра, а потом подхожу к столу, беру в руки фотографию, где мы с Алексом и Катей, и отправляю в ящик стола. Заказываю такси и выхожу из комнаты. Прохожу в ванную, где из шкафчика беру несколько таблеток мелаксена, потом снова закапываю глаза и взъерошиваю волосы. Когда выхожу из ванной, Юля стоит в коридоре и грустно смотрит на меня. Потом крепко обнимает.

— Плохое лето, — тихо говорит Юля.

— Юль, — я глажу ее волосы, — такого больше не будет. Ты же знаешь, я всегда рядом. Я всегда рядом.

— Скорее бы кончилось лето.

В такси мне звонит Катя, которая спрашивает тихим голосом:

— Ты как там?

— Еду в аэропорт.

— Ничего не забыл?

— Вроде бы нет, все собрал.

— Я не про вещи.

— А про что?

— Про то, что ты будешь отвечать мне.

— Конечно, Кать. Буду. Обещаю.

— Ты вчера дал жару, конечно.

— Я не помню, зачем я это сделал.

— Ты вообще ничего не помнишь?

— Что-то помню.

— Хорошо было там, с тобой. Но лучше бы мы уехали оттуда. Вместе. Я понимаю, что тебе неприятно все это слушать, поэтому прости, что все это говорю, просто хочу еще раз сказать, что я тебя люблю, Андрей. И пожалуйста, не отвечай ничего, я знаю, что ты скажешь, а может, просто промолчишь, и я буду слышать, как ты дышишь, и все пойму. Потому что я… я тебя понимаю. Я понимаю, как тебе трудно, я это чувствую. Просто знай, что ты мне очень дорог и мне трудно без тебя. Поэтому, если ты хотя бы будешь отвечать мне на сообщения, я буду рада. Я вот сижу сейчас одна в комнате, у меня дико болит голова, я не знаю, что буду делать сегодня, что буду делать завтра. Я что-то буду делать, где-то буду… но… но там тебя не будет. Ты понимаешь? В общем, просто знай и имей в виду, что я всегда тебя жду, отвечай мне. Хотя бы иногда. Я тебя очень сильно люблю, и прости, если тебе это трудно слушать, прости, что вчера было, прости, что утаивала от тебя про Алекса, мы просто договорились забыть все. Просто прости, Андрей. Когда ты рядом — мне как-то спокойнее, что ли, ну просто как-то по-другому.

— Кать?

— Я не знаю, когда мы увидимся, я просто не знаю, когда ты еще прилетишь.

— Кать!

— Я помню ту вечеринку у Светы, я помню, как мы с тобой сидели у бассейна, я помню, как не хотела, чтобы ты уезжал, я все помню. Я помню, как ты уехал. Я помню, как писала тебе. Я помню, как потом уехал Алекс, который сказал, что ты попросил с ним встретиться, и я помню, как мне было грустно, что ты его попросил, а не меня. Я помню, как узнала о том, что ты сби…

— Кать! Пожалуйста! Кать! Кать!

— Прости, Андрей.

— Кать, я тебе буду писать, обещаю! Мы будем созваниваться! Если ты прилетишь в Штаты, то мы обязательно встретимся. Я не буду игнорировать тебя. Я тебе обещаю, Кать.

— Андрей, мне этого достаточно. Спасибо. Отпусти все.