Лисий дом

Пусть так: увядание означает мужскую немилость и утрату молодости, и придворным не следует это видеть. Все должно быть безупречно. Однако дама перегнула палку.

Она раскраснелась, под пудрой проступила испарина и румянец, и даже кисти рук порозовели. Изящный рот, подведенный красным, искривился, став вмиг уродливым, что на фоне зеленого наряда смотрелось по-настоящему нелепо. Красная ягода личи[40] в обертке из зеленых листьев, да и только! Перезрелая, но все равно кислая.

Тут уж всякому терпению пришел конец.

– О-хо! – осадила даму мать наложницы. – Люди делают свою работу, и чем больше вы их распекаете, тем дольше им придется здесь пробыть.

– Прошу меня простить, госпожа, – на словах устыдилась Чистая Река, но в ее глазах не было раскаяния. – Просто я не могла удержаться.

– Заметно, – оценила ее несдержанность собеседница, поджав губы. – Оставьте уже этих бедных слуг в покое, иначе сад зарастет сорняками.

Спасенные от наказания славили и благодарили мать госпожи. Вроде бы все разрешилось, но нет. Пока дамы освежались и поедали арбузы без корки, нарезанные пирамидками и нанизанные на бамбуковые шпажки, та же особа принялась обсуждать придворных и их столичных родственников. Да ладно бы наряды или последние новости! Ее интересовали исключительно семейные дела и то, какой ранг и положение занимает чей-то сын, жених или супруг.

Первый Снег не любила сплетни и ерзала на месте, не находя слов. Она не желала поддерживать беседу. Я тихонько сидела позади госпожи, стараясь не слушать злые речи.

И снова положение спасла мать наложницы.

Искусная в ругани женщина
Подобна грязной реке.
Полощет чужое белье.

Семечко Лотоса изрекла это и добавила:

– Так не будем же уподобляться.

Верно подмечено! Мне неприятны столь грубые речи. Делается стыдно за другого человека, хотя сам ничего дурного не сделал, а просто оказался не в то время и не в том месте, став свидетелем чужого бесчестья. Семечко Лотоса обыграла имя Чистой Реки, и та наконец пристыжено умолкла.

Дальше беседа шла о поэзии, поскольку Сливовая Ветвь узнала знакомые строки и поспешила сменить тему. Дамы велели принести бумагу и писчие принадлежности, чтобы сыграть в «Закончи строку». Семечко Лотоса благосклонно взирала на забаву.

К вечеру стало ясно, что дневной зной скоро сменится обманчивой ночной прохладой. Служанок послали во дворец за накидками. Чтобы принцессу не продуло, мы расставили ширму, а на пол постелили шелковые одеяла и положили подушки. Мать наложницы оставила нас, забрав с собой придворных дам. Я поняла ее замысел: она давала дочери время отдохнуть от этих несносных особ.

На столик выставили новые лакомства: сладкие шарики с османтусом[41] и ягоды дерезы[42], которые любила Первый Снег. Я задумалась, не слишком ли часто в последнее время их присылает повелитель. Куртизанки говорили, что дикий финик, цветы османтуса и особенно дереза пробуждают запретные чувства. Однако я не решилась поделиться с принцессой догадками.

– Кто прислал их? – поинтересовалась она у меня, пробуя ягоды.

– Его величество лично распорядился.

Первый Снег сперва обрадовалась, а потом вдруг загрустила. Наверное, ей был приятен знак внимания, но хотелось увидеться с повелителем, что с некоторых пор нечасто случалось. Хотя в иные дни король присылал какую-нибудь безделушку, не отвлекаясь от государственных дел.

Однако печаль принцессы длилась недолго. Глашатай объявил о прибытии правителя, которого намного раньше выдали видневшиеся вдали желтые одежды с золотыми вышитыми гербами.

– Смотрите, госпожа!

– Как неожиданно! – удивилась та. – Никто не сказал, что король скоро прибудет. Наверное, что-то случилось.

– Не волнуйтесь раньше времени, – прошептала я. – Пусть сначала скажет.

Она кивнула и жестом заставила меня замолчать. Я отступила на шаг за ее спину. Прочие служанки выстроились у входа в павильон и низко поклонились владыке. Одна подала влажные полотенца, помогая освежиться, другая приняла обувь, которую король скинул, поднимаясь по лестнице на помост.

– Ваше величество! – поклонилась Первый Снег и освободила ему почетное место у расписной ширмы, а сама присела напротив, заставив дам из свиты потесниться. – Что привело вас сюда? Меня не предупредили, чтобы я подготовилась.

– Наместник Хины скоро отбывает в провинцию, – ответил король безо всяких предисловий. – Обоз хорошо охраняется. Ты с матерью можешь отправиться с ними. Что скажешь?

Первый Снег замерла, опустив глаза, и сжала веер так, что пальцы побелели. Помолчала немного и внезапно расслабилась. Она снова посмотрела на повелителя и робко улыбнулась.

– Вы правда этого хотите, ваше величество?

– Неважно, чего я хочу. Но я желаю, чтобы ты была в безопасности и счастлива.

Она снова задумалась.

– Вы видите стремления моего сердца, но не все, – начала она. – Это желания моей матери, а не мои. Я не такой человек, ваше величество. Скажу прямо. Я не хочу бороться за власть. Не желаю снова стать мишенью для заговорщиков. И еще… я не хочу уезжать.