Лисёнок для депутата

— Нужно было всё-таки снять номер для новобрачных в гостинице, чтобы нас никто и ничто не отвлекало, — горячо шепчет на ухо муж.

Муж! Не верится… Сколько я выплакала слёз, когда он уехал и так жестоко бросил меня…

— Витя!

Разум требует осадить его, поставить на место, напомнить, что у нас ничего не может быть, потому что наш брак — лишь фикция. Но язык отказывается это произносить и мечтает снова соприкоснуться в бешеном танце с языком этого нахала.

— Мне нужно в душ, — выторговываю у неизбежности ещё немного времени, чтобы собраться с мыслями и договориться с собой. — Не представляю, как эту конструкцию положить на подушку, — показываю на голову.

Причёску портить жаль. Стилист расстаралась и щедро полила её лаком, за весь день ни одна прядь не выбилась, укладка прекрасно держит форму. Но сомневаюсь, что спать с ней будет удобно.

Виктор нехотя отпускает меня.

— Давай я помогу тебе раздеться.

— Спасибо, я сама, — бросаю ему, скрываясь за дверьми ванной.

Но через несколько минут безуспешных попыток справиться самостоятельно с застёжкой на спине сдаюсь и зову его.

Витя возится с платьем нарочито медленно. Его губы оставляют влажные следы на шее и плечах.

— Лисичка, твои веснушки сводят меня с ума…

— Платье! — напоминаю, а у самой в животе гуляет торнадо, который ускоряется и закручивается всё сильнее.

Боже, как противостоять этому соблазнительному ловеласу? Слишком остры в памяти воспоминания о наших ночах, слишком хорошо помню, каким он может быть горячим и нежным. Хочется зажмуриться и позволить ему делать со мной всё что угодно. Потому что заранее знаю, какой кайф меня ждёт.

Каким-то чудом удаётся собрать волю в кулак и вытолкать его из ванной, провернув защёлку. Мне нужно хоть немного времени на принятие решения!

Тёплые струи слегка снимают скопившееся напряжение. Голову приходится мыть дважды, чтобы избавить волосы от сковывающего их великолепия. Ещё некоторое время нежусь под душем, пытаясь усмирить сердцебиение и раздрай в душе.

Наспех подсушиваю шевелюру и выхожу, закутавшись в махровый халат. Вити в комнате не обнаруживаю. Неужели смирился с отказом и не стал меня дожидаться? Волна разочарования прокатывается по телу…

Долго размышлять об отсутствии мужа не приходится. Из детской доносятся странные звуки, они совсем мне не нравятся. Иришка обычно спит спокойно, ночью не просыпается. Бегу на источник шума. Что там могло случиться?

В дверном проёме застываю как вкопанная. Увиденное слабо укладывается в моей голове, и мне требуется время, чтобы мозг сгенерировал адекватную реакцию. Делаю несколько торопливых шагов вперёд.

Витя в расстёгнутой рубашке стоит возле детской кроватки и держит на руках всхлипывающую Иришку. Выглядит это не просто трогательно, а запредельно… Неоднократно замечала, что сильные мужчины очень умилительно смотрятся с детьми на руках. А при взгляде на эту пару к глазам подбираются слёзы. Это точно не галлюцинация?

Дочка замечает меня и тянется, будто папа ей уже не нужен.

— Мамочка!

Забираю у мужа заплаканную малышку. В комнате царит полумрак, лёгкий свет падает из коридора и от небольшого ночника. Глаза быстро привыкают, и я могу разглядеть Витино лицо. Он растерян, таким я его ещё никогда не видела. Шепчет:

— Она плакала…

Подумать только! Он взял её на руки не для позирования фотографам, а просто так, чтобы успокоить? Ущипните меня кто-нибудь! Иначе не поверю, что это не сон.

Касаюсь губами лба дочери — раскалённый!

— Кажется, у неё температура.

Отправляю мужа за градусником, который привезла с собой при переезде. Иришка плачет, будто у неё что-то болит, но сформулировать не может. Она температурила всего несколько раз в жизни, и у меня почти нет опыта реагирования на такие ситуации! Да и непонятно, что это может быть такое — ни насморка, ни кашля нет, зубы все давно вылезли. Я и сама в полной растерянности.

— Тридцать девять!

Меня охватывает паника. Витя бледный, кажется, сейчас свалится в обморок. Это точно тот бескомпромиссный, уверенный в себе мужчина, который знает, где выход из любой ситуации? И этот человек собирается в депутаты? Смех, да и только.

Он крутится вокруг нас, но больше раздражает и мешает своими нервными движениями, чем помогает. Пытаюсь взять ситуацию в свои руки.

— Иди завари чёрный чай, только некрепкий. И сахар положи. Остуди, чтобы был тёплый, но не горячий.

Виктор смотрит на меня с ужасом. Неужели я прошу о чём-то нереальном? Ох, уж эти неприспособленные к жизни мужчины!

Ставлю дочке жаропонижающую свечку, она пьёт чай, который мужу всё-таки удаётся приготовить самостоятельно. Что там ещё советуют при температуре?

— Может, врача вызвать? — неуверенно и даже испуганно спрашивает Виктор. — Или в больницу её отвезём.

— Давай пока понаблюдаем немного. Я не могу понять, что у неё болит и какие у нас жалобы, кроме температуры.

Словно в ответ на мой вопрос Иришка заходится новой волной плача и начинает рвать. Всё, что я успеваю сделать, — это переместить её так, чтобы пострадал только пол.

Я в ужасе — такого у дочери никогда ещё не было!

— Что ты смотришь? Неси ведро с водой и тряпку.