Лисица и Цербер (СИ)

Потому что белое полотенце полетело на пол, чтобы тут же укрыться под черной толстовкой. Пряжка кожаного ремня звякнула о плитку.

И вот она уже стоит и стонет перед зеркалом не просто голая, а абсолютно обнаженная и не может оторваться от отражения, потому что картина на стекле завораживает. Его пальцы везде — сжимают, считают ребра и бесцеремонно проникают в приоткрытый рот, а неровное дыхание пробивается под кожу, блуждает в волосах и развеивается, чтобы накрыть новой волной. Дрожащие ноги уже отказываются стоять, но они не нужны — её держат его руки. И когда кажется, что лучше быть не может — дальше только пропасть, у уха раздается горячий шепот: «Не закрывай, смотри». И она смотрит до тех пор, пока в глазах не начинает темнеть. Последнее, что она услышала — гортанный рык. Последнее, что почувствовала — его сердце, бившееся в её груди.

— Эй, принцесса, просыпайся, — первокурсница очнулась на его расписных руках. В желтых глазах играли искры, на губах — та самая ухмылка. Но за маской невозмутимости пряталась тяжелое рваное дыхание. — Стоять можешь? — Девушка неопределенно дернула головой и он аккуратно опустил ее на пол. Пятки встретились с холодным кафелем и она поежилась, стыдливо прикрываясь.

Наваждение медленно отступало, и Сара уже озиралась по сторонам, силясь подобрать подходящие слова. Но в голове как назло было пусто.

— Думаю, горячую воду мы все-таки сможем раздобыть, — Мёрфи хитро прищурился, ловко повернул вентиль, и комната тут же наполнилась паром. Никакой ржавчины, никаких ледяных потоков — только тёплый влажный воздух и блестящий кафель. Подражая хамелеону, «Антерос» преобразился: уже не отталкивал, а приветливо улыбался.

— Залезай, принцесса, будем тебя отогревать, — Мёрфи шагнул в ванну, скрываясь в воде, и поманил первокурсницу двумя пальцами.

— Мне не холодно, — изо всех сил борясь с румянцем на щеках, Сара осторожно прикоснулась к распахнутой ладони. — Но я все же составлю тебе компанию.

— Аукцион невиданной щедрости объявляется открытым? — усмехнулся он, прижимая девушку к груди.

Длинные пальцы неспешно пробежались по шее, плечам, груди, вызвав новую волну мурашек, побарабанили по солнечному сплетению и опустились ниже. Охнув, студентка прикрыла глаза. Она растворялась в густом пару, в горячей воде, в прикосновениях. В нем.

Описывая первых людей с двумя головами, двумя парами ног и рук, Платон, должно быть имел в виду именно это: миг, когда уже неясно, где чьё сердце, дыхание и стон.

Ноги свело, через каждую клетку, каждый сосуд, каждую мышцу прошёл электрический импульс, и Сара вновь обмякла в его объятьях. Спустя, кажется, вечность, вернулась на запах ромашкового мыла — Мёрфи бережно взбивал лёгкую ароматную пену на ее плечах.

— Французских парфюмов не завезли, но это тоже ничего, как считаешь? — прошептал на ухо, ославляя мыльный след на кончике носа.

— Обожаю ромашку, — едва слышно пробормотала девушка, вновь прикрывая глаза. — А кофе, наверное, уже остыл… Жаль.

— Мы возьмем новый по дороге, — сцепляя их пальцы, Мёрфи нежно поцеловал тыльную сторону ладони. — Скупим весь, что найдем.

— По дороге? — первокурсница, наконец, начала вспоминать, где они находились. А главное, как именно они здесь оказались. — Точно, нам нужно возвращаться в город.

— Боюсь, что придется, — парень вздохнул, перегнулся через бортик ванной и нашарил сигареты и новенькую черную зажигалку. Магия развеялась окончательно: оба понимали, что мир не остановился. Времени было плевать. Времени всегда плевать. — Сегодня нужно решить пару вопросов. Так что я отвезу тебя в кампус, хорошо?

— Да, конечно, — студентка вновь прикрыла глаза, но уже не от удовольствия. — Тогда поедем скорее.

— Эй, время еще есть, — почувствовав как напряглось ещё минуту назад расслабленное тело, Мёрфи повернул её к себе за подбородок и дал затянуться. — Я постараюсь закончить все до вечера.

— А потом? — Сара никогда не была собственницей, искренне считая, что каждый заслуживает свободы и пространства. До этого утра. В том, что отпускать его она хочет меньше всего на свете, признаваться отказывалась, но дёрнувшиеся пальцы были красноречивее любых слов.

— А потом я вернусь, — тихо и твердо ответил Мёрфи, сжимая ее руку и выпуская вишневый дым. — Я встретил Рождество с тобой. И провожать этот день я намерен в твоей компании. Поняла?

Не найдя подходящих слов, Сара только кивнула и вновь прижалась спиной к его груди. Мутная мыльная вода с запахом простой ромашки смыла все сомнения, оставив их в тишине. Лишь одинокая капля порой срывалась с крана и звук отражался от кафельных стен. Его пальцы блуждали по мокрой коже, перебирали влажные волосы, касались губ. А она только дышала и глубоко затягивалась, не открывая глаз. Они лежали так, пока ванна не остыла, а пар не рассеялся. Лежали бы еще полвека, но реальности было плевать. Реальности всегда плевать.

Молча собрались, неслышно прошли мимо пустой стойки ресепшен, сели на его мотоцикл, выпили горький кофе на заправке и больше не останавливались.