Листая Свет и Тени

Он больше не пытался спастись или выжить, ему было плевать, что ползучий Гад явится к нему или ворвется ветер и заморозит его память. Голова Стального Змея не появлялась. Ветер, свободно проникнув в распахнутую балконную дверь, пролетел мимо него дальше, вглубь квартиры. Он покрыл все предметы тонким слоем льда, все, кроме самого Автора и его письменного стола.

Автор продолжал трудиться. Теперь он писал долго, он никуда не торопился, он перестал бояться боли, он привык к ней. Он возвращался в Долину, брал следующий листок с новым сюжетом и создавал новый рассказ. Все это время Васька был рядом с ним, согревая воздух вокруг него своим дыханием. Он либо сворачивался калачиком и спал прямо на столе, там, где Писатель постелил ему старую шаль, либо, подняв вверх свой пушистый серый хвост, шел рядом, настораживая уши, принюхиваясь и вглядываясь в густую мглу, повисшую над Долиной, словно сторожевой пес. Автор трудился все то время, которое у него было, не разгибая спины.

Однажды, когда он в очередной раз проник в Долину, то удивился тому, какой поразительно яркий солнечный день воцарился над ней. Исчезло все, остался только звон жаворонка да бурная прозрачная река, рассекавшая зеленый луг прямо посередине. Вдоль берегов реки выстроились чудесные сказочные дома. За домами виднелись цветущие сады, за садами высились дремучие и дивные леса. Воздух здесь был чистым и свежим.

Один из этих домов особенно приглянулся Писателю. Он стоял на холме и был похож на замок с башней и шпилями. Но в отличие от замка в нем было много окон и света. Дом был окружен вишневым садом. Деревья в саду сейчас цвели, издавая дивный нежный аромат. Писателю сильно захотелось войти внутрь. Но он не мог, так как знал, что не закончил еще до конца свою работу. Возле голубого ручья, бегущего к реке, под камнем он нашел последний лист с новой идеей своего будущего рассказа. Ему предстояло вернуться в ледяную пустую квартиру на пятом этаже, чтобы закончить его. Он еще раз окинул взглядом солнечную Долину и нагнулся, чтобы погладить по спине Василия, который успел вырасти за это время и всюду следовал за ним.

– Как только мы завершим наше дело, мы вернемся сюда, Васька, вот увидишь. Осталось совсем немного, осталась всего лишь одна история. Мы заглянем с тобой вот в этот уютный дом. Я вижу, ты тоже не сводишь с него глаз. Смотри, кажется, занавеска на одном окне дернулась. На нас оттуда смотрит кто-то…

В это время из домика вышла женщина, точь-в-точь, похожая на его жену. Следом за ней выбежали мальчик и девочка, вылитые его дочь и сын, только старше. Они стояли на том берегу и все вместе махали ему руками. Грудь Писателя затряслась от сдерживаемых рыданий, он не мог поверить своим глазам и бросился к ним, но у самого края реки резко остановился, чуть не свалившись в воду. Он вдруг понял, глядя на свою семью, что если сейчас он переплывет на ту сторону, то никогда больше не вернется в ледяную комнату, а значит, не допишет свой рассказ и может снова потерять все. Он бросил взгляд на опустившую руки жену и детей. Нет, он должен закончить то, что начал.

И загадав скорее вновь оказаться здесь, Автор резко развернул свое лицо к ледяной комнате. Возможно, он сделал это слишком быстро, и Василий не успел последовать за ним туда же. Поэтому в этот раз он оказался в своей заледеневшей квартире совсем один.

Он потер руки, пытаясь согреть их, сел за стол и принялся быстро записывать. За окном по-прежнему раздавался тот же несмолкаемый рокот моторов и гул мчащихся автомобилей. Неожиданно шум прервался шипением, словно у тысячи машин одновременно перегрелись двигатели, и они резко остановились, выпустив пар. Писатель осторожно открыл балконную дверь и выглянул наружу.

Напротив его окна замерла в ожидании гигантская голова Стального Аспида. Его глаза были налиты кровью, они блестели яростью, оттуда на него смотрела смерть. Чудовище изрыгало сквозь несколько рядов стальных зубов ядовитую пену, которая, выливаясь, капала на землю, превращаясь в пламя и сжигая все живое вокруг. Писатель мгновенно вернулся в комнату и захлопнул за собой дверь, подперев ее спиной. Некоторое время он прислушивался к звукам, которые доносились с улицы. Отдышавшись, он снова сел за стол и продолжил свою работу. Чудовище зашипело еще громче, на этот раз сила звука проникала вглубь сознания, пытаясь парализовать все движения Писателя и его память. Форточку распахнул тот самый ветер и унес с собой исписанные им листы бумаги.