Листья лофиры

Постепенно мы расширили круг вопросов и попросили Тоголо Сираба рассказать нам что-нибудь о прошлом города. Старый имам задумался. Он был среднего роста, этот старый имам, он носил белый халат-пипау, белую шапку, спускавшуюся на уши, и солидного размера прямоугольный амулет с какими-то белыми кнопочками; сперва я принял амулет за полупроводниковый приемник, но — ошибся… Что знал старый имам о прошлом своего города?

Знал ли он, что и Тимбукту, и Дженне, выдвинувшись как торговые города, вскоре, в полном соответствии с духом ислама, стали и крупными религиозными центрами?. Было время, когда в Тимбукту и Дженне приезжали учиться к знатокам ислама мусульмане из арабской Африки, когда слава ученых и писателей Тимбукту и Дженне гремела по всему арабскому Востоку. Владыки Тимбукту и Дженне по-разному относились к ученым и писателям. Одни, подобно Гонго-Мусе или Мухаммеду Туре, носившему в империи Гао титул «аския», созывали их отовсюду и приближали к себе. Другие, подобные облеченному высоким званием «сонни» Али (это его прозвали «великим»), рубили ученым и писателям головы… Так или иначе. Тимбукту и Дженне сыграли большую роль в культурной истории Африки, роль, которую еще предстоит проследить, потому что до сих пор изучена лишь малая часть архивных материалов, хранящихся в разных городах мира…

Представлял ли себе величественное прошлое Дженне Тоголо Сираба?.. Представлял, но смутно. Начал же он рассказ с того самого слова «тогерэ», которое нам не сразу удалось понять: много веков назад люди из племени бозо, племени рыбаков и рисоводов, основали на тогерэ неподалеку от Бани деревню… Следуя древним обычаям, ныне давно уже ушедшим в прошлое, бозо при закладке первого дома принесли в жертву своим богам девушку — девушку, которую звали Дженне…

— Так говорит легенда, — добавил добросовестный Тоголо Сираба, но я сразу поверил в легенду, вдруг пораженный фантастической посмертной судьбой девушки из племени бозо.

Юную Дженне с круглым миловидным лицом, веселыми глазами принесли в жертву непонятным богам. а деревушка, взявшая себе ее имя, очень быстро стала многонациональным городом, городом, которому суждена была большая и сложная историческая судьба.

Мы не выясняли у Тоголо Сираба, принято ли в Дженне приглашать «иноверцев» в мечеть, считающуюся главной достопримечательностью города. Но когда старый имам предложил нам войти в храм и подняться на крышу, мы с радостью согласились.

— Имам просит лишь снять обувь у входа и не разговаривать громко, чтобы не мешать молящимся, — предупредил Мирзоев.

Мы сняли обувь и вошли в полутемный храм. Было тихо, прохладно. Босые ноги по щиколотку уходили в сыпучий пылевидный песок. Слабо светили небольшие окна в дальнем конце мечети. Мощные квадратные колонны образовывали наверху арки. Меж колонн, выстроившихся ровными рядами, бесшумно носились летучие мыши. Бились об окопные стекла горлицы. Редкие коленопреклоненные молящиеся, нарушая предписание ислама, запрещающее оборачиваться во время молитвы, удивленно посматривали на нас, не поднимая опущенных к земле голов… Наверх вела довольно широкая лестница с крупными ступенями. Она выводила на плоскую прямоугольную крышу, окаймленную по краям плотными рядами глиняных клыков. Крыша поначалу и произвела на всех нас самое «жгучее» впечатление: раскаленная добела глина обжигала подошвы, и мы скакали по крыше, высоко вскидывая ноги, пока имамы не увели нас во внутрь пикоподобной ощетинившейся башни. Грозные пики, снизу похожие на ракеты, нацеленные в зенит, оказались минаретами. Сквозь узкие прорези в их наружных стенах мы смогли полюбоваться городом.

Плоский, из одноэтажных, украшенных клыками домиков город просматривался из конца в конец. Сверху казалось, что глиняные коробки и обнесенные дувалами дворики понаставлены в полном беспорядке, и единственный принцип, которого придерживались при строительстве, сводился к тому, чтобы придвинуть свой дом как можно ближе к соседнему. Не пожалели горожане места лишь для рыночной площади перед мечетью. В базарные дни на площади бывает людно, наверное, не остается ни одного свободного места под соломенными навесами, а сегодня— пусто… Явные «территориальные излишества» обнаруживаются, пожалуй, и возле длинного, не похожего на другие строения, административного здания под двускатной цинковой крышей: по воле французов там была отгорожена дувалом солидная часть тогерэ. С некоторой претензией на роскошь отстроено каре дворца бывших дженнейских владык: дворец (ныне пустующий) двухэтажный, с галереями, клыкастыми украшениями на оградах и крышах… Зелени мало; кое-где торчат пальмы, зеленеют манговые и дынные деревья; одиноко пламенеет среди бурых домиков пылающая акация… Улочки кривые, неровные, — мы потом ходили по ним, нарушая безмятежное времяпрепровождение коз и ослов.