Листья лофиры

В XIII веке новое сильное государство, Мали, «оттянуло» караванные пути на восток от приатлантических стран, и тогда произошло то, что рано или поздно должно было произойти: возникли города — «собиратели» сахарских и суданских товаров. Оба они, естественно, тяготели к бассейну Нигера, но первый из них вырос в Предсахарье, а второй — в глубине суданской саванны. Город Тимбукту стал портом, принимающим караваны верблюдов из пустыни и отправляющим караваны пирог по Нигеру в Дженне. Город Дженне, расположенный на реке Бани, стал портом, собирающим суданские продукты и отправляющим их по Нигеру в Тимбукту…

Основанный туарегами, Тимбукту первоначально был заурядным зимним стойбищем — поселком из соломенных хижин. Но выгодное положение — караванные тропы выходили у Тимбукту к Нигеру — привлекло к стойбищу внимание торговцев, и они с разных мест потянулись к нему. Вскоре Тимбукту становится крупным городом со смешанным населением и совершенно изменяет облик: жители застроили его домами из банке…

— Банко, — повторяет по нашей просьбе Мамбе Сидибе. — Так называется глина, смешанная с соломой, из которой строят дома.

Ни Тимбукту, ни Дженне никогда не были столицами крупных государств. Случалось, что жители этих городов сами искали покровительства у императоров Мали или Гао, платили им дань, надеясь найти защиту от нападений кочевых племен. Случалось, что владыки без всяких просьб навязывали свою власть и Тимбукту, и Дженне. Так поступил, например, основатель империи Гао, Али Великий: захватив два крупнейших торговых центра, он тем самым нанес тяжелый удар Мали… Но в чьих бы руках ни находились Тимбукту и Дженне, никто не мог нарушить необходимого торгового обмена между Сахарой и Суданом, никому не удавалось надолго прервать деловые связи Тимбукту и Дженне… Слава городов-«собирателей» была настолько велика, что первый из них на многие века стал символом загадочной Сахары, а второй дал название странам, побережьям, заливам, удаленным от него на тысячи и тысячи километров.

Соль Таудени в Мопти… Это означает, что еще раз сработала действующая много веков подряд система: огромный караван верблюдов, выйдя в начале марта из Тимбукту, благополучно достиг своеобразных копей Таудени, — пласты соли перемежаются там с пластами глины. Жители Таудени — они живут добычей соли, за счет товаров, привозимых из Тимбукту, — к приходу каравана уже нарезали полутораметровые, в руку толщиной, плиты… После короткого отдыха караван двинулся обратно: каждый верблюд нес на спине по две плиты, и почти все они были доставлены в Тимбукту, ныне небольшой городок, стоящий по щиколотку в песке…

Но соль, перегруженная в пироги, не достигла Дженне: она застряла в Мопти, и в этом есть своя историческая закономерность.

…Мне представляется, что было так: к Дженне, крупному торговому центру, со всех сторон тянулись через суданскую саванну тропы; чем ближе город, тем чаще сливались тропы, тем шире становились они, превращаясь в окрестностях Дженне в торные дороги, над которыми не оседала пыль, поднятая ногами носильщиков или копытами вьючных животных…

Сейчас все наоборот: если дорога делилась на две, мы сворачивали на ту, что похуже. Последний участок пути шел по зеленой от водорослей ухабистой тропе, приподнятой над сухими кочкарниками заливной зоны.

Она, заливная зона, больше всего и поразила нас на пути в Дженне. Сперва была саванна с деревнями, парковым лесом из акаций. Потом лес из акаций кончился, лишь единичные экземпляры их да редкие кусты похожей на перекати-поле мимозы попадались нам, и вместе с лесом исчезли деревни. Дорога пошла по лугам; преобладали кочкарниковые луга, но встречались и ровные, почти без растительности участки, и участки, заросшие многолетними кустистыми злаками… Мы все ждали, когда появится река, но спидометр отсчитывал километр за километром, потом счет пошел на десятки, а реки все не было. Открылась она внезапно, с невысокого берега, с которого дорога скатывалась к самой воде. В среднем течении в конце сухого сезона Бани выглядела заштатной рекой— неширокой, спокойно текущей в песчаных, заросших кустарником берегах; на обратном пути мы перешли Бани вброд, не посчитавшись с предупреждением насчет кайманов. Прямо-таки не верилось, что это та самая река, которая через два месяца разольется на десятки километров.

Паром, на котором нам предстояло переправиться вместе с машинами через Бани, находился на противоположном берегу; мы искупались в теплых водах Бани, а затем сидели и ждали паром в обществе пастухов-пэлей. Как и повсюду в Западной Африке, в Мали пэли часто работают пастухами у других племен, если не имеют своего скота. В сухой сезон они перекочевывают со стадами в зону затопления, поближе к Дженне, а с наступлением сезона дождей уходят далеко в саванну, на водоразделы… По дороге в Дженне мы не раз видели стада белых, пестрых, темных зебу, которых пасли пастухи в характерных широких шляпах, обшитых по краям кожей. Между прочим, здесь впервые увидел я белых цапель — неизменных спутников скота в Гвинее.