Листопад

«Какие у нас женщины славные! Всегда они, во всех войнах, следовали за своими мужьями, носили им пищу, помогали чем могли, — думал Лабуд. — Но почему Елена так уцепилась за Владу, не похоже, что из-за любви. Она же видит, что под нами земля горит, что всюду немцы, четники, полиция, что нам устраивают бесчисленные засады, и тем не менее не отстает от мужа. Хотел бы я знать, что гонит ее… Сидела бы себе дома и ждала, пока война не кончится».

К слову сказать, Лабуд в свое время был влюблен в Елену, но всегда встречал с ее стороны лишь прохладную усмешку, не оставлявшую ему никакой надежды. После того как она забрала у него друга, он стал испытывать к ней неприязнь. Сейчас же, когда Елена всеми силами пыталась увести Владу из отряда домой, а там передать его четникам, Лабуд почти ненавидел эту женщину. Он видел, как упорно и умело, почти незаметно для окружающих, она делает свое недоброе дело.

Где-то вдали застучал пулемет, и ночное небо прорезала полоска трассирующих пуль. Лабуд не хотел встречаться с Еленой и попытался обойти огневую точку Зечевича стороной, но его заметили.

— Милан, — позвал его Влада, — иди сюда, узнаешь деревенские новости.

— Могу заглянуть, если ты вместо меня пойдешь проверишь охранение у реки, — остановившись, ответил Лабуд.

— Ничего там не случится. Сейчас есть дела поважнее.

— На войне все важно, — отпарировал Лабуд, но ноги помимо его воли уже шагали к окопу Зечевича. Кроме Елены здесь находились еще два бойца, которые сидели около костра.

— Слышал, что творится в Рогаче? — спросил Зечевич.

— Нет.

— Банда Чамчича расстреляла нашего делегата и вместо него назначила председателем общины своего человека.

— И еще создала из молодежи охрану — село сторожить, — добавила с усмешкой Елена, перебив мужа.

— От кого же они собираются охранять село?

— Конечно, от вас, от партизан.

— Узнаю тебя, родное село, — возмущенно произнес Лабуд и резко продолжил: — Ты скажи, Елена, тем ребятишкам из охраны, что мы при первой же возможности заглянем в Рогачу, пусть ждут нас в гости…

Елена загадочно улыбнулась, внимательно оглядела Лабуда с ног до головы, словно пыталась обнаружить в нем какие-то перемены.

— Ты слишком самонадеян, — насмешливо заметила она.

— Не думаю. Эту банду надо поставить на место.

— Ты еще не знаешь, что они заняли школу и укрепляют ее… — начал Зечевич.

— Не укрепляют, а уже укрепили, превратили в крепость, — по своей привычке оставлять за собой последнее слово прервала его Елена. — В каждом окне поместили по пулемету, а окна закрыли металлической сеткой, чтобы гранаты отскакивали.

— Хитро, гады, придумали, ничего не скажешь. Только я сомневаюсь, что им все это поможет, когда мы нагрянем. Так им и передай. Кстати, кто у них сейчас за главного?

— Чамчич, конечно, кто же еще! — ответил Зечевич.

— Стоян Чамчич объявил себя воеводой, а Драже Михайлович назначил его комендантом всего района, — с вызовом и даже, пожалуй, с гордостью заявила Елена. — В Рогаче командиром стражи назначен Жикула. Ты его знаешь, он еще до войны у нас служил.

Лабуд усмехнулся. Влада, опустив глаза, ломал сучья и бросал их в костер. Он явно избегал смотреть на Лабуда. Видимо, этот разговор напомнил ему о слухах про Елену и Стояна, между которыми, как говорили, что-то было, когда прошлой весной Влада был мобилизован в армию.

— Стоян поклялся своему дяде Драже Михайловичу до рождества очистить весь район Космая от партизан, — пояснила Елена. — Ну а теперь сами решайте, что делать. Я вас предупредила. — Глаза ее открыто смеялись.

«Тебя, суку, уж не Стоян ли засылает к нам в отряд? — раздумывал Лабуд, глядя то на Елену, то на Владу. — Жаль, что ты жена твоего друга, не то я давно бы с тобой рассчитался… Ну подожди, доберемся мы до твоего Стояна».

— Когда ты последний раз видела Стояна? — спросил Лабуд Елену.

— Какое твое дело? — сердито ответила она. — Только муж имеет право меня спрашивать.

— Хорошо, не настаиваю на ответе, но запомни и передай Стояну: если он не прекратит бесчинства, мы найдем способ с ним рассчитаться.

Елена насторожилась.

— Это что, угроза или предупреждение?

— Пусть понимает как хочет, — ответил Лабуд и уже повернулся, чтобы продолжать свой путь, как один из бойцов взял его за рукав. Только сейчас Лабуд узнал в нем того юношу в красном, который запаниковал при появлении немцев.

— Товарищ командир, задержись на минуту, поешь печеной картошки, — предложил боец, глядя на Лабуда преданными глазами. — Ты наверняка голоден, а картошка очень вкусная.

Он быстро разгреб костер, вытащил из-под углей несколько почерневших картофелин, выбрал самую крупную и стал подбрасывать ее на ладонях.

— Опять где-нибудь пошарили? — сердито спросил Лабуд.

— Что ты, товарищ командир! Честное слово, картошку Елена принесла. — Боец по-детски наивно улыбнулся, — Если бы мне такую жену, я бы на нее молился.

— Перестань, Жика, — сердито прервал его Зечевич. — Надо знать, когда шутить.

Дуя на горячую картофелину, Лабуд очистил с нее ногтями кожуру.