Лиственница

За мною, как за улиткой,
тянется липкий след —
горячей любви к людям
которых давно нет.
Которые давно сгнили
в чёрной жирной земле,
но так и не узнали,
как их не хватает мне.

* * * * *

Diemtigen/Zürich, 15/25 November

Старость

Попросил стихи
не приходить больше,
не мешать мне спать,
не заставлять сердце моё
биться:
тук-тук,
тук-тук.
Сколько можно!
Пригрозил:
не отстанете – лягу в больницу,
попрошу доктора
выскрести вас железной лопаткой.
И стало тихо:
тик-так,
тик-так…
Прислушался,
авось ещё что услышу —
ни хрена.
Ходит бессонница,
шаркая ногами,
стулья переставляет.
Что делать?
Встал.
Надел очки.
Раскрыл книгу
и читаю вслух:
«Жили-были старик со старухой
у самого синего моря».

* * * * *

Zürich, 22 Oktober 2012

Служебная часть речи

Бывает чёрною тоска,
печаль всегда светла.
Так нам советовал поэт —
мы следуем ему.
И с красотой, что мир спасёт,
знакомы тоже мы.
Ребёнок спит, и далека
звезда, и ночь вокруг.
Когда вернётся блудный сын,
отец уже умрёт.
Сосед приткнулся у ворот,
а дома больше нет.
Но если выпала судьба,
не подчиниться – грех.
Хотя смеётся тут один,
который всех умней.
Играет с бусами монах,
их чётками зовёт.
Подумал, не один ли чёрт,
нет, разница, наверно, есть.
И этот стих уже давно
ведь кто-то написал.
Запамятовал – где и как,
но точно помню – что.

* * * * *

Zürich, November 2012

Признание в любви

Alla domanda, porche lei scrive la poesia,

la poetessa Patricia Cavalli.

disse: «porche sona pigra è disordinata».8

I

– Ленива я и неряха, —
Ответила поэтесса
На чей-то вопрос из зала,
Зачем она пишет стихи.
– А я убоялся смерти,
Поэтому стал бандитом,
Киллером, если хотите,
И живу себе лучше всех.
– А я ненавижу мякоть
Земли; разрываю ей брюхо
И сею различные злаки.
Мой урожай хорош!
Какие странные люди —
Поэт, крестьянин, убийца.
Но мы ещё не спросили
Охотника и рыбака.
А ведь, и Бог, наверно,
Захочет сказать, почему он
Так любит людей и землю,
Что нету им мочи жить?

II