Лиственница

В комнате шум и шорох – что?
Залетела синица в раскрытое окно,
Мечется, бьётся у потолка,
Но выхода не находит никак.
По столу на кухне прыгают воробьи,
Клюют крошки и дерутся они;
Зяблик ложечкой чайной дребезжит,
Пить просит или просто глядит.
И сороки-воровки тут как тут,
В буфет забрались и посуду бьют.
Протираю глаза – откуда их столько?
По ковру важно гуляет сойка.
За ней скачут резвые грачи.
Синиц не одна, а уже целых три,
И ещё летят. Затеяли склоку.
Меня они не боятся нисколько.
Понемногу во мне раздраженье растёт:
Ночь на дворе, а тут этот слёт.
Не слёт, голубчик, – суд идёт.
Птичий народ собрался и ждёт,
Пока судья обвиненье прочтёт,
Точнее прокаркает – ворону ждут,
Как появится – сразу начнут.
Вот ворона прилетела.
На высокую лампу села.
Всех по очереди оглядела.
Очки нацепила,
Тишины у присутствующих попросила.
И вмиг прекратился шум и гам,
Притихли птицы по своим углам.
Холодком пахнуло мне по спине,
Чувствую: не сдобровать мне.
Один дятел на моей стороне,
Но что он умеет – стучать по стене?
Не лучше ль признаться в чужой вине?
Присяжные – кто? Шустрые стрижи,
Поди попробуй им докажи,
Что ты просто так себе жил,
Когда мог – пел,
Когда хотел – грешил,
А не то плясал себе, как умел.
Что не ты лиственницу
Убить велел.
Каркает ворона
До хрипоты,
Одобрением полнятся
Птичьи ряды…
Две моих вины
Тянут на дно,
Никто не поможет,
Никто не спасёт.
Утро. Выводят меня силком
И перед домом сажают на холм.
Здесь раньше лиственница росла,
А теперь только ветер. Такие дела.
В воздухе стало от пернатых темно,
Галдят и носятся, а мне всё равно.
Где-то они соловья нашли,
На почётное место его привели.
Пусть всё решает соловей —
Он мудрая пташка, ему видней.
Пощебетали.
Поскрипели, поворковали,
Покаркали, повздыхали,
Почирикали, посвистели
Всем народом птичьим
что-то спели.
Не успел оглянуться —
… до костей раздели.
Приговор привели в исполненье
И улетели.

VI. Колыбельная

M.A.

В ноябре короче дни,
Спи, Мариночка, усни.
Гаснут дальние огни,
Дети спят, и ты засни,
Дети спят глубоким сном,
Их оберегает дом,
Дом, в котором мы живём,
Старый лиственничный дом.
Где-то шум и города.
Люди ходят кто куда,
Не ложатся никогда —
Это тяжкая беда.
Где-то шум – а здесь покой;
Лес склонился над рекой,
Звёзды водят хоровод,
В небе облачко плывёт.
Свет в окошке запотел,
И в шкафу сверчок запел,
Ставень скрипнул о придел,
Видно, ангел пролетел.
Спи, Марина. В эти дни
Бог вершит дела свои,
Всё уходит на покой,
Пахнет снегом и зимой.

* * * * *

15–25 November, Diemtigen-Zürich

Засранец (Автопортрет)