Листвянка

— Господи, что сейчас будет-то? — услышал Пашка знакомые слова. — Ведь пропадём теперь.

— Кабы война не приключилась. Аж страшно. Вдруг Америка попрёт?

— Да, да, не дай Бог.

— Что вы тут канитель разводите? — встрял какой-то мужик. — Накаркаете ещё. Нового правителя выберут. Мало их было на нашу шею, что ли?

Слушая, о чём судачит народ, они прикупили две бутылки водки, немного закуски.

В общежитии, с полной уверенностью, что имеют полное право достойно проводить усопшего в последний путь, напустив на лицо лёгкий налёт грусти, в котором угадывалось лишь желание выпить, благо повод подвернулся подходящий, они торжественно уселись за стол.

Только немного разговелись — ввалился механик.

— А вы чего прохлаждаетесь? Почему не на работе?

— Так ведь помер… — недоумённо развёл руками шофёр. — Траур.

Механик упёрся взглядом в стол и заинтересованно затоптался.

— Траур не траур, а кабину ставить надо, — мягко сказал он, поглядывая на Пашку. — Тебя завтра отправлять хотят.

— Как завтра? — опешил тот. — Одного, что ли?

— Одного, — хмуро пояснил механик. — Фролов с отпуска никак выйти не может, всё ещё гуляет. Дорогу ты знаешь, снарядим как положено, рацию дадим.

— Один не поеду, — затопорщился Пашка, — хоть убейте.

— Понадобится — убьём, — шутливо отозвался механик. — Ты это не мне говори, а им, — иронически ухмыльнулся он, ткнув пальцем в сторону конторы. — Мне что велено передать, то я и говорю.

Шофёр покачал головой:

— Они чего там, ошалели? На дворе почти зима, техника старьё. Он что, в тракторе спать должен? Куда одного в такую даль? Ведь по инструкции не положено, ты же знаешь.

— Знаю. Палатку дадим.

— А в ней что, жара?

Вопрос остался без ответа.

— Давайте лучше товарища помянем.

Шофёр разлил всем водки.

— Царствие ему…

Чокнулись. Вспомнили, что нельзя, но уже сделано.

Механик выпил два полстакана.

— Вы это… — говорил он, закусывая, — давайте заканчивайте здесь, а то, не дай Бог, заявятся.

Впрочем… — он жалостливо посмотрел на Пашку, обречённо махнул рукой и вышел.

…До самой ночи их никто не тревожил. Начальству, скорее всего, было не до них, оно тоже справляло траур. Просидев допоздна, Пашка завалился спать.

Утром вошёл механик.

— В контору зайди.

Начальник партии сидел за своим столом. Взгляд его был туманным, под глазами висели мешки. Пашка остановился в дверях.

— Ты почему кабину не поставил? — с ходу в лоб был задан ему вопрос.

— Я бы один не сумел.

— Шофёр бы помог.

— Я ему не начальник.

— Люди ждут, а ты здесь прохлаждаешься. Повисла пауза.

— Чтобы сегодня поставил кабину, а завтра утром отправишься, понял?

— Один я не повезу.

— Почему?

— Дорога дальняя, всякое может случиться. А кто поможет? Вы же знаете.

— Ничего не случится, — поморщился начальник. — Трактор на ходу, питание есть, рация. Что ещё надо? Я же не виноват, что Фролов гуляет. А заменить некем. Подъедет — отправим следом.

В том, что Фролов скоро подъедет, Пашка сильно сомневался.

— Один не поеду, — упёрся он.

— Ну, опять двадцать пять! — в сердцах развёл начальник руками. — Ну что ты заладил — «не поеду, не поеду»? Надо, понимаешь ты? Люди ждут.

Он помолчал, что-то обдумывая.

— Значит, отказываешься от работы? — взглянул он снизу вверх.

— Я не отказываюсь, но один, без напарника, не поеду.

Опять повисла пауза.

— В общем, так: решай. Не повезёшь — уволю за отказ от работы.

— Увольняйте.

Пашка тоже решился. Внешне он был спокоен, но сердце уже набирало ритм, дыхание участилось. Он волновался.

Ему светила нехорошая статья. Но делать нечего. Перспектива тащиться одному по-черепашьи полторы сотни вёрст в морозную осеннюю погоду, когда зима уже на носу, его не прельщала.

— Увольняйте, — ещё раз, уже спокойнее и твёрже, повторил он и вышел.

Начальник сдержал слово и оформил приказ об увольнении. После обеда Пашка сдал казённые вещи, прицепил к рюкзаку свой походный котелок и, бренча им, направился в аэропорт.

На улице встретил своё начальство с жёнами. Те, увидев его, остановились.

— Паша, ты куда с котелком-то? — беззаботно засмеялись женщины, игриво запуская в него снежком.

Он махнул им рукой. Потом оглянулся. Они всё ещё стояли и смотрели ему вслед. Начальник партии указывал на него пальцем и что-то настойчиво объяснял. Пашка опять помахал на прощание. Они в ответ тоже.

Через час он уже летел в Краснокаменск, в главное управление своей экспедиции, за трудовой книжкой и расчётом.

Лететь пришлось на «кукурузнике». Ближайший рейсовый Як-40 будет только через сутки, но, приняв от Пашки положенную сумму денег, знакомая работница порта проводила его на Ан-2. Тот летел спецрейсом.