Листы каменной книги

– Какой же ты хорошенький! – Надежда Николаевна не удержалась и взяла песика на руки, хотя уже знала, что вечером получит от кота полноценный скандал.

В кабинете стояла такая старая мебель, что, по мнению Надежды, годилась только на свалку. Впрочем, она, конечно, не была специалистом.

София с опаской подошла к столу, проеденному жучками, и вытащила из-под груды бумаг обычную картонную папку на завязках. Никакой надписи на папке не было. Цезарь тут же попытался дернуть за тесемки, но был перехвачен Надеждой.

– Веди себя прилично! – строго велела она.

Песик в ответ чихнул.

В папке лежали многочисленные фотографии. Старые, черно-белые. Одни хорошего качества, на твердой бумаге, другие – выцветшие, любительские. И на всех были изображены статуи. Надежда узнала и ту, что видела в галерее, и ту, которую украли с кладбища, и ту, которая стояла у библиофилов…

А вот еще один снимок. Да это же стена Зотова бастиона! Надежда хорошо ее запомнила.

Стало быть, покойный дядя в свое время расшифровал записи на каменных книгах, оттого и выбил ключ к шифру на ошейнике песика, подобрал как-то цифры. Ну-ну.

В самой глубине папки Надежда Николаевна нашла небольшую любительскую карточку. Какой-то дом, надо думать, в Петербурге, ниша в стене, а в ней три женские статуи. Три грации стоят в кружок. Подробностей было не разглядеть.

– Ладно, Надежда Николаевна, – София с трудом удерживала Цезаря, который рвался похулиганить, – пойдемте чай пить. Папку можете взять с собой.

Надежда взяла только маленькую фотографию – папку ей некуда было сунуть.

К чаю были предложены пирожные из ближайшей пекарни, которые утром принес Веня.

– Ой, с кремом. Ты хочешь моей смерти! Я растолстею и застряну в дверях, как Винни-Пух! – вздохнула Надежда и незаметно съела две штуки.

София выглядела гораздо лучше – глаза блестели, болезненная бледность исчезла. Двигалась она и правда гораздо ловчее, и лангетка была почти не заметна под широкими брюками. И даже кое-какой макияж навела. Все-таки красивая женщина, мимоходом отметила Надежда, жалко, что одна. Впрочем, это не ее, Надежды, дело, человек сам решает, как ему лучше.

– Доктор сказал – еще пара недель, и можно будет все снять! – щебетала София. – А потом нужно на физиотерапию ходить и на гимнастику специальную… А сейчас принимаю препараты для укрепления костей.

– У тебя есть кому в аптеку сходить?

– Ну я же сама в аптеке работаю! – рассмеялась София. – Вот как раз сейчас Веня поехал ко мне на работу, в аэропорт, больничный повез… Знаете, мне в той больнице, куда по «скорой» отправили, больничный без слова на неделю выдали, несмотря на то, что меня оттуда похитили.

– Видно, не хотели сор из избы выносить, – поддакнула Надежда, вспомнив запуганного ею врача. – Постой, постой! Так ты в аптеке в аэропорту работаешь?

– Ну да, а я разве не говорила?

– Слушай, а восемнадцатого июня не твоя смена была?

– Нужно посмотреть… – София принялась перелистывать настенный календарь, на котором была изображена улыбающаяся стюардесса на фоне самолета. – Ну да, моя смена дневная, я тут все отмечаю…

– А вот эту женщину ты случайно не видела? – Надежда нашла в телефоне фотографию Елены Ревякиной, которую скачала на всякий случай из мобильника Антона.

– Эту нет. – София внимательно смотрела на снимок. – Но фамилия мне знакома… Вспомнила! В тот день зашла ко мне одна женщина, молодая совсем, еле дышит, глаза из орбит вылезают, ясно, что плохо ей было, я уже хотела врача вызвать, а она и говорить не может, протягивает мне рецепт. Лекарство сильное, от аллергии, только по рецепту продается. Хорошо, что у меня было, я дала ей таблетку, она выпила, в себя пришла. Я еще ее пожурила – раз у вас такие приступы бывают, всегда нужно лекарство с собой иметь. Она говорит – забыла, в спешке собиралась. А потом вдруг слышим по радио объявляют: «Пассажирку Ревякину Елену срочно просят пройти на посадку!» Эта женщина подхватилась и побежала.

– Значит, это она? – Надежда указала на снимок.

– Похожа. Но не она, – твердо ответила София. – И рецепт не на Ревякину был выписан, это я точно помню. Можно записи проверить, такое сильное лекарство положено регистрировать.

– Проверим, – согласилась Надежда и только собралась звонить Антону, как он позвонил сам.

– Надя, я все устроил! Вы телевизор не смотрите?

– Что еще вы устроили? – оторопела Надежда, включая новости.

– Сегодня утром на Варфоломеевском кладбище неизвестные вандалы взорвали могилу! – вещал диктор.

– Надя, вы говорили, у вас журналистка знакомая есть. Так звоните ей скорее! Я потом все объясню!

Надежда Николаевна набрала номер Лили Путовой – жизнерадостной зрелой девицы баскетбольного роста, которую за этот рост и подходящую фамилию редакционные остряки прозвали Лилипутовой.

– Здрасте, Надежда Николаевна! – проговорила Лиля, увидев высветившееся на дисплее имя. – Извините, сейчас говорить не могу, на работу еду. У нас редакционная планерка назначена… будем обсуждать планы повышения тиражей…