Литания Демона

И втоптаны в грязь, – смешанные с сырым мясом опавшие лепестки роз

Взвивали гнилостное зловоние к распростертым на душистых постелях любовникам,

Чьи тела, слившиеся в агонии, лоснились сукровицей распустившихся на коже ран

И, окунаясь в шелк бутонообразных наказаний, лобзаниями укрощали тиранию страсти.

* * *

Одержимые блудными схватками, корчащиеся в извиваниях страстных поз,

Как эониумы, чьи розетки приникали к пестрым шабашам кровавых вакханалий,

Темные утробы плодили змей, изворачиваясь похотью цветущих бутонов,

Поглотивших бордели сада, – их невинность трепетала в эфире, дразня ловушками

Созревшие лепестки, которые жадно внимали вибрациям жал на хвостах, застывших в броске.

* * *

Розарии приникали к плоти, желая разорвать ее мягкий оплот колючей греховностью объятий,

И агатовые своды из терний, окунаясь в багрово-алые струи фонтанов, лобызали бутоны,

Трепеща под властью их черных кольев, угрожающе скалящихся наконечниками,

Которые набухали красотой соблазнительных узурпаций и лоснились ранами,

Болезненная воспаленность коих пульсировала на жестких каркасах стеблей,

Томящихся среди пустых развалин постелей, что были сотканы из лепестков роз и стонов, —

Садизмы вырастали на хмеле их сладких капканов, обезумевших от агонической любви,

Которая, вожделея кровавой дани, благоухала, точно казнь, издевающаяся над правосудием.

* * *

Окуная точеные руки, обтянутые грубой кожей перчаток, в кровоточащие розарии

И наслаждаясь болезненными уколами вонзаемых в плоть шипов,

Рабы любви, искушенные смертельным приговором, подъятые над бездной из жалящих объятий,

Влачили тяжелые цепи к дьявольским тюрьмам, где похоть их погрязала

В благочестивом изгнании, облюбованном ласками берсерков, что затаили убийство в поцелуях.

* * *

Инстинкты, обуявшие багровые ураганы, овладевали потенциями черных стеблей,

Привлекая опасные игрища к невинным бутонам, запретных ласк и лобзаний алчущим.

И роскошь их отравы клубилась в наготе лепестков, обсидиановые тычинки накрывая вуалями,

Когда траур окутывал балдахины жертвенных лож, на которых голодные волки возлегли.

* * *

Извергнув из себя цветы и украшенья и чрево медом алчных и жестоких ласк пленив,

Насилия струились багрецом фонтанов, испорченностью блаженные оазисы напоив.

И мягкий бархат мятежа свои заветы расстилал над опьяненностью лобзаний ядовитых,

Когда томящееся вожделеньем жало отравленный нектар соблазном изливало.

* * *

Черный рок сквозил над розариями, колющимися агрессивными потенциями терний,

Проникая в сумрачные и похотливые альбионы их выстраданных насилием бутонов:

Они скалились плотоядными пастями, разверзая лепестки в нападении сладострастных корч,

И сад обрывал их мятущийся ярой вакханалией стон, погружая в негу ласковых садизмов

Жаркие объятия и страстные поцелуи, изверженные из убийственно-прекрасных лепестковых ям.

Их распустившаяся ненавистью агрессия, обагренная токсичными гроздьями греха,

Возвеличивала апокалипсис властной, табуированной любви, обреченной на мученическую смерть.

* * *

Словно вуали, облачившие в звериную красоту струящиеся фатальной алчностью аппетиты,

Жала фасцинировали покорных влюбленных, заманивая к гибели раболепие агрессивной любви, —

Порочность ее ненасытных, сластолюбиво-жадных до раненной плоти расцветаний —

Как будто алчущий агонии бутон во тьме: чудовищный внутри и привлекательный снаружи.

* * *

Наслаждаясь уязвимостью, которая ранила плоть терниями колючих простынь,

Розарии обнажали шелк своих девственных и злых чертогов, облаченных в ад агоний,

И привлекательные бутоны умерщвляли похотью черных, шипастых корсетов

Цветения бурных экстазов – они ловили конвульсивно сжимающиеся лобзания,

И алые вереницы из кровавых капель обволакивали медовые соты потенцией агрессии,

Которая вспарывала черными наконечниками шипов страстные сопротивления,

Бушующие в надменной спеси пожирающих поцелуев и острых клыков.

* * *

Плоть, ублаженная шипами, поила розы кровью, погружаясь в них глубже и желаннее,

Чем любовники, пресыщенные смертью, сливались в инфернальной идиллии аппетитов

И льнули к букетам анисово-утонченных истин, дабы, подобно сатане, воспрянуть

И соблазнить искушениями сады, которые наслаждались плодами ухищрений и ловушек,

Набухая возбужденными плодами, из мякоти коих выползали гибкие туловища змиев.

* * *

Развалившись на алых от крови подушках, высасывая пряные удовольствия тел,

Скорпионы благоденствовали в похоти их целомудренного бесстыдства,

Когда плетей жесткие веревки, опоясывая черные усыпальницы панцирей,

Обволакивали броню и, разимые жалами хищнически воспрявших хвостов,

Устилали закланные розарии, что шипели об агониях раздутым от поцелуев ртом.

* * *

Волей потерянной невинности застывали афродизиаки и конвульсии извивающихся стеблей,

Которые, извращаясь глубокими проникновениями, пускали яд, ощеривая плотоядные бутоны:

Изобилуя медовым вкусом, они играли с плетьми и обволакивали лепестками тугие веревки,

Когда усеянные шипами ошейники стягивались на их томных цветках, порабощенных агонией.

Они притворялись девственными и корчились, как одержимые, что, увлекаясь садизмом,