Литература. 10 класс

«В книге нет сквозного сюжета в традиционном смысле этого слова: каждая глава представляет собой как бы совершенно законченное произведение, имеющее самостоятельную, завершенную сюжетную линию, – отмечает Д. Николаев. – В то же время главы эти тесно связаны между собой не только общностью проблематики, местом действия и собирательным образом глуповцев, но и чем-то еще. Этим чем-то и является история Глупова, которая выступает в книге как ее сюжет… Благодаря такому сюжету читатель может познакомиться с различными общественно-историческими ситуациями и обширной галереей правителей, распоряжавшихся судьбой Глупова на протяжении века».

С замыслом произведения связана и сложность определения его жанра. Различные исследователи определяют его как сатирические очерки, отражающие особенности российской действительности 60-х годов XIX века, другие считают произведение сатирической исторической хроникой, так как подобным образом строились летописи и работы крупнейших историков (H. М. Карамзина, С. М. Соловьева) об истории России, а третьи называют «Историю одного города» гротесковым сатирическим романом. Есть и еще одно жанровое определение «Истории одного города» – антиутопия, в противоположность утопии, рисующей идеальное устройство общества. Важнейшая функция жанра антиутопии – предупреждение, выведенное из печального опыта прошлого и настоящего и устремленное в будущее, в чем и заключается истинный пафос произведения сатирика. Сам Салтыков-Щедрин не дал точного жанрового определения своему произведению и назвал его книгой.

Образы градоначальников

Внимание сатирика привлекало то, что издавна омрачало русскую жизнь, что должно быть изжито, но продолжало в ней присутствовать, несмотря на происходящие изменения; его сатира, по его словам, направлена «против тех характеристических черт русской жизни, которые делают ее не вполне удобною». В «Истории одного города» Салтыков-Щедрин выделяет прежде всего два явления российской жизни: это деспотичная, самодурная, ничем не ограниченная власть и безропотность, покорность народа, позволяющего делать с собой все, что угодно. Глуповские градоначальники – явление не только прошлого, но и настоящего. Сосредоточенная в их руках власть и сейчас еще определяет основы жизни. Самодурный характер этой власти отражен уже в списке градоначальников, открывающем повествование, – значительная часть их лишена человеческих черт и обладает пороками, несовместимыми с пребыванием в должности правителя города, от которого зависят людские судьбы.

История Глупова представлена сменой градоначальников, а не развитием народной жизни, что характерно для общественного устройства России и вообще для историографического взгляда. В сатирическом обозрении Щедрина на примере глуповской жизни исследуются вопросы о взаимоотношениях народа и власти, о том, возможны ли изменения в этих отношениях, каково будущее народа и др. Повествование о жизни в Глупове открывается правлением градоначальника Брудастого, прозванного «Органчиком».

Со временем выясняется, что голова градоначальника представляет собой ящик, в котором находится небольшой органчик, способный исполнять нетрудные музыкальные пьесы: «раззорю!» и «не потерплю!». Но постепенно колки́ инструмента расшатались и повыпадали, и градоначальник мог говорить только: «п-лю!» Потребовалась помощь мастера. Тогда-то и открылась правда. Самое примечательное, что, даже когда голова градоначальника находилась в ремонте, он все равно продолжал править городом, но уже без головы.

Рассказ об «Органчике» вызвал возмущение рецензента «Вестника Европы». «Но если бы вместо слова «Органчик» было поставлено слово «Дурак», – возражал Щедрин, – то рецензент, наверное, не нашел бы ничего неестественного».

Другой градоначальник, подполковник Прыщ, ввел упрощенную систему администрации в городе. Как ни странно, но именно этот период правления отмечен необычайным благосостоянием глуповцев, получивших неограниченную свободу действий.

Вскоре глуповцы узнали, что у их градоначальника была фаршированная голова. Градоначальник съеден в буквальном смысле слова. Так реализуется писателем языковая метафора: съесть кого-нибудь – значит убрать, устранить.