Читаем Литература для нервных полностью

В реализме главное – изображение того, что всем знакомо, сближение и даже родство художественной и обыденной логики. Так, в романе Тургенева «Отцы и дети» весь образный строй подчеркивает обреченность Базарова (художественная логика), а человеком, за которым будущее, оказывается Аркадий Кирсанов (обыденная логика). Однако Аркадий не может претендовать на статус главного героя произведения или «героя времени». Он, как и его отец, – образы типичные, их черты свойственны многим. Они нам симпатичны, но яркой индивидуальностью не обладают. Зато Базаров – фигура типическая: порожденный своим временем, он выделяется из всего окружения, этот образ служит формированию модели «нового человека» со всеми ее плюсами и минусами.

Для писателя-реалиста мир, конечно, познаваем, «странное» в нем объяснимо, да и вообще – существует ли оно? Человек живет в мире других людей, и поэтому следует изучать отношения (психологический роман). Среда его обитания – общество, от которого никто не может быть свободным, и поэтому нужно изучать общественные отношения (социальный роман). Общество несовершенно, оно действительно подавляет личность, и писатель-реалист показывает, что именно с личностью в итоге происходит. Иногда она погибает, иногда побеждает обстоятельства.

Главный герой произведения в реализме не носитель идеала, как в классицизме, сентиментализме или романтизме. «Идеалов» может быть множество, и поэтому резкое деление персонажей на «положительных» и «отрицательных» встречается нечасто: в «Отцах и детях» даже Ситников и Кукшина, на которых Тургенев не пожалел сатирических красок, не могут быть названы полностью отрицательными. Чего не скажешь, конечно, о Лужине из «Преступления и наказания» Достоевского, но уже Свидригайлов далеко не так однозначен. Зато нравственно несовершенный герой имеет право на свое мировоззрение, он получает возможность отстаивать его на страницах произведения (таков во многом Базаров).

Положительный герой в реализме – носитель этической нормы: он знает, как нужно поступать в той или иной ситуации, и соответственно выстраивает свое поведение (Разумихин в «Преступлении и наказании»). Причем дело не только в евангельских заповедях, а в вещах даже более простых и обыденных – помогай слабому, будь верным в любви и дружбе, говори правду и т. д.

Когда дело касается описания трагических ситуаций или эпох (например, литература о Великой Отечественной войне), в реалистическом произведении проявляется высокий пафос, сближающий его и с классицизмом, и с романтизмом.

Для реалиста очень важна бытовая конкретика. Он скрупулезно описывает детали обихода, обстановку. Художественное пространство насыщено предметами, узнаваемыми по описаниям. Но автор не увлекается подробностями, заслоняющими личность, и не уходит в описание всего отвратительного, деформирующего внутренний мир человека (этим увлекались во второй половине XIX века писатели-натуралисты). Он придерживается, как правило, некой меры, «золотой середины», соблюдая баланс между описанием общества или обстановки действия и созданием образа героя.

Основной закон реализма – правда жизни. Все должно быть узнаваемым: и поведение человека, и его внешний облик, характер, и обстановка, в которой он действует. И если гротеск, например, способствует выявлению правды, значит, он не нарушает реалистическую природу произведения.

В реалистическом произведении ставится не одна проблема, а несколько – как и в жизни не бывает ни одного вопроса, который не был бы связан с массой других.

В отдельных произведениях русской литературы черты реализма соединены с чертами других стилей. В «Евгении Онегине», в «Мертвых душах» слиты романтизм и реализм (Белинский романтизма в поэме Гоголя предпочел не заметить), причем пародируются порою то реалистические, то романтические черты. Непрерывность литературного процесса, преемственность форм показывает «Сон Обломова», вставная главка в романе Гончарова: произведение реалистическое, а во «Сне…» – романтическое идеальное пространство, там даже время остановлено.

Литературный тип

– совокупность героев, обладающих общими чертами характера, поведения, социального портрета и др.

Разновидность героя, у которого индивидуальные, особенные черты оказываются общими для ряда подобных. Прилагательное «типичный» обозначает «широко распространенный, узнаваемый». Мы можем сказать, например, что в романе в стихах «Евгений Онегин» изображены типичные сельские помещики, что Ольга соответствует типу провинциальных молодых дворянок, мать ее и Татьяны – типу сельских барынь. Онегин, Печорин, Обломов неповторимо индивидуальны, но типичны для эпохи постепенного угасания русского дворянства. Скалозуб («Горе от ума») и Зурин («Капитанская дочка») – типичные армейские офицеры (не путать с гвардейскими!). Особенности типа мы понимаем, анализируя поведение подобных друг другу героев при взаимодействии с обществом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сонеты 97, 73, 75 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда
Сонеты 97, 73, 75 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда

Сонет 97 — один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Этот сонет входит в последовательность «Прекрасная молодёжь», где поэт выражает свою приверженность любви и дружбы к адресату сонета, юному другу. В сонете 97 и 73, наряду с сонетами 33—35, в том числе сонете 5 поэт использовал описание природы во всех её проявлениях через ассоциативные образы и символы, таким образом, он передал свои чувства, глубочайшие переживания, которые он испытывал во время разлуки с юношей, адресатом последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth» (1—126).    При внимательном прочтении сонета 95 мог бы показаться странным тот факт, что повествующий бард чрезмерно озабочен проблемой репутации юноши, адресата сонета. Однако, несмотря на это, «молодой человек», определённо страдающий «нарциссизмом» неоднократно подставлял и ставил барда на грань «публичного скандала», пренебрегая его отеческими чувствами.  В тоже время строки 4-6 сонета 96: «Thou makst faults graces, that to thee resort: as on the finger of a throned Queene, the basest Iewell will be well esteem'd», «Тобой делаются ошибки милостями, к каким прибегаешь — ты: как на пальце, восседающей на троне Королевы, самые низменные из них будут высоко уважаемыми (зная)»  буквально подсказывают об очевидной опеке юного Саутгемптона самой королевой. Но эта протекция не ограничивалась только покровительством, как фаворита из круга придворных, описанного в сонете 25. Скорее всего, это было покровительство и забота  об очень близком человеке, что несмотря на чрезмерную засекреченность, указывало на кровную связь. «Персонализированная природа во всех её проявлениях, благодаря новаторскому перу Уильяма Шекспира стала использоваться в английской поэзии для отражения человеческих чувств и переживаний, вследствие чего превратилась в неистощимый источник вдохновения для нескольких поколений поэтов и драматургов» 2023 © Свами Ранинанда.  

Автор Неизвестeн

Литературоведение / Поэзия / Лирика / Зарубежная поэзия
И все же…
И все же…

Эта книга — посмертный сборник эссе одного из самых острых публицистов современности. Гуманист, атеист и просветитель, Кристофер Хитченс до конца своих дней оставался верен идеалам прогресса и светского цивилизованного общества. Его круг интересов был поистине широк — и в этом можно убедиться, лишь просмотрев содержание книги. Но главным коньком Хитченса всегда была литература: Джордж Оруэлл, Салман Рушди, Ян Флеминг, Михаил Лермонтов — это лишь малая часть имен, чьи жизни и творчество стали предметом его статей и заметок, поражающих своей интеллектуальной утонченностью и неповторимым острым стилем.Книга Кристофера Хитченса «И все же…» обязательно найдет свое место в библиотеке истинного любителя современной интеллектуальной литературы!

Кристофер Хитченс

Публицистика / Литературоведение / Документальное