Литература эпохи Возрождения

Видимо, уже на школьной скамье он начал тянуться к литературе. Во всяком случае, директор не только называл его «своим дорогим и лучшим учеником», но и напечатал его юношеские стихи на смерть испанской королевы. Когда пришло время подумать о самостоятельной жизни, Сервантес отправился в 1568 г. в Италию. Некоторое время он служит кардиналу Аквавиве в должности камерария (дворецкого), затем поступает в солдатские войска, расквартированные в Италии. Во время своего пребывания на родине гуманизма Сервантес объездил много городов и, конечно, внимательно присматривался к культуре итальянского Возрождения. Владея итальянским языком, он читал творения многих итальянских авторов XIV-XVI вв.

Вскоре Сервантес принял участие в военных действиях против Турции, которая в XVI в. достигла необычайного могущества и, поработив многие земли, угрожала независимости ряда европейских стран. Турецкие корабли то и дело тревожили берега Италии и Испании. Перед лицом грозной опасности Филипп II, венецианский сенат и римский папа заключают военный союз. В 1571 г. союзный флот у входа в Коринфский залив неподалеку от греческого города Лапанто встретился с огромной турецкой эскадрой. Ожесточенный морской бой закончился полным поражением турок. Морскому могуществу Оттоманской империи был нанесен в этой исторической битве страшный удар.

Сервантес участвовал в сражении. Его мучила лихорадка, но он бился, «как подобает доброму солдату». Тяжелые раны изувечили храбреца. До конца своих дней он не владел левой рукой, «к великой славе правой», как он сам об этом говорил на склоне лет. Не раз впоследствии вспоминал Сервантес о своем участии в битве, которая, может быть, спасла Испанию от порабощения. «Если раны мои и не красят меня в глазах тех, кто их видел, — писал он в 1615 г., — то во всяком случае возвышают меня во мнении тех, кто знает, где я их получил, ибо лучше солдату пасть мертвым в бою, нежели спастись бегством, и я так в этом убежден, что если бы мне предложили воротить прошедшее, я все равно предпочел бы участвовать в славном походе, нежели остаться невредимым, но зато не быть его участником». («Дон Кихот», часть II, Пролог).

В 1575 г. Сервантес вместе со своим братом-солдатом решил вернуться на родину. При нем были рекомендательные письма на имя короля, подписанные главнокомандующим союзным флотом и вице-королем Неаполя, оценившими доблесть, проявленную молодым воином. Исполненный самых радужных надежд, Сервантес вступил на борт галеры, которая должна была его доставить в Испанию. Однако у берегов Франции на корабль напали алжирские пираты, захватили его и увели в Алжир.

Наступала самая мрачная пора в жизни Сервантеса. Пять лет томился он в алжирской неволе, но не дрогнул, не пал духом. Несколько раз пытался он с другими пленниками бежать из неволи, и хотя каждая попытка по той или иной причине заканчивалась неудачей, он вновь и вновь организовывал людей, а когда нужно было держать отчет перед разъяренным хозяином, он всю вину брал на себя, отлично зная, что за попытку к бегству алжирские рабовладельцы подвергали виновного мучительной казни. Неудивительно, что «все пленные в Алжире» были к нему «душевно расположены», «восхищенные благородством его христианских, честных поступков». Возможно, что даже на суровых алжирцев производили беспримерное впечатление мужество и беспримерное великодушие Сервантеса. Они заковывали его в цепи с железным кольцом, сажали в темницу, но не убивали. Впрочем, у них была на то более веская причина. Найдя у Сервантеса рекомендательные письма, на которых стояли подписи влиятельных сановников, они, конечно, решили, что к ним в руки попала важная персона. За такого пленника они надеялись получить большой выкуп. Узнав о беде, постигшей обоих братьев, семья Сервантеса делала все, чтобы собрать необходимую сумму. Однако присланных денег хватило лишь на выкуп Родриго, брата Мигеля. И лишь в 1580 г. Сервантес обрел, наконец, долгожданную свободу. Между прочим, находясь в неволе, Сервантес написал стихотворное «Послание к Матео Васкесу», одному из министров Филиппа II, в котором, обращаясь к королю, призывал его прийти на помощь к христианам, томившимся в алжирской неволе. Мы не знаем, дошло ли это послание до короля, во всяком случае, король-католик, занятый в то время искоренением нидерландской крамолы, ничего не сделал для облегчения участи тысяч алжирских пленников.