Литература эпохи Возрождения

На образ Армиды обратил внимание Ф. де Санктис. По его словам, «Армида и Ринальдо напоминают Альчину и Руджеро, а сама ситуация — рыцарь, проводивший время в праздности, вдали от поля брани, — восходит к Ахиллу, так же как идея чувственной любви, превращающей людей в животных, целиком идет от образа волшебницы Цирцеи. Обладая глубоким чувством поэзии, Тассо сделал из Армиды жертву собственного волшебства. Женщина в ней побеждает волшебницу... В ней сверхъестественное начало подавлено и укрощено природой, законы которой оказались сильней. Она — женщина, вырвавшаяся из рамок платонических идей и аллегорий и раскрывающаяся во всей полноте земных инстинктов... Волшебница Армида — последняя волшебница поэзии и самая интересная по ясности и правдивости своей женской судьбы»[80].

Но в этом превосходном эпизоде, который бесспорно принадлежит к числу самых замечательных образцов итальянской поэзии, скрывается внутреннее противоречие, которое болезненно ощутил сам Тассо. Ведь по замыслу поэта Армида — орудие мрачных сил, стоящих на пути подлинного благочестия. Но одновременно она — воплощение идеала земной красоты, которому служило искусство Возрождения. Тассо не нашел в себе сил отречься от этого идеала и вторично соединил Армиду с Ринальдо. Таким образом в самой поэме Тассо Возрождение трагически сталкивается с Контрреформацией.

И все же Тассо был человеком конца XVI в. Суровые требования благочестия уже проникли в его сознание. Написанная им поэма начинает казаться ему чрезмерно светской. Боясь впасть в ересь, он не может отрешиться от мысли, что осужден на муки ада. Им овладевает мания преследования, страх перед духовной цензурой. Стечение обстоятельств, дворцовые интриги усиливают его болезнь. Он бежит из Феррары и вновь возвращается в нее. В 1579 г. происходит его столкновение с герцогом, завершающееся тем, что последний на семь лет запирает его в госпиталь для душевнобольных. Здесь Тассо пишет тридцать философских диалогов, большое количество лирических стихотворений и писем.

В 1586 г. Тассо выходит на свободу. Нигде не уживаясь, он бродит по Италии. Жизнь его завершается в Риме. Папа Климент VIII назначил ему пенсию и пригласил венчаться лавровым венком на Капитолии. Но Тассо не дожил до венчания. Выдающийся русский поэт К. Батюшков посвятил этому прискорбному событию свою проникновенную элегию «Умирающий Тасс» (1817).

Незадолго до смерти Тассо закончил последнюю редакцию своей поэмы, из которой удалил все слишком «светские» эпизоды. Переделка нанесла значительный ущерб художественным достоинствам произведения. Признанный текст поэмы под названием «Освобожденный Иерусалим» был издан другом поэта в 1581 г. без согласия на то автора. По справедливому замечанию Де Санктиса, «Тассо жил в мире, полном противоречий, на находя гармонического и примиряющего начала. Отсюда разорванность, тревога и раскаянье, характерные как для его поэтического мира, так и для его жизни»[81].

Придворным злоключениям великого итальянского поэта И.В. Гете посвятил психологическую драму «Торквато Тассо» (1790).

ЛЕКЦИЯ 4 Новелла после Боккаччо: углубление противоречий между идеалом и действительностью. Мазуччо, А. Фиренцуола, А. Граццини, Дж. Чинтио, М. Банделло.

К числу самых ярких и характерных явлений литературы итальянского Возрождения принадлежит, бесспорно, новелла. Вместе с новеллой, обретшей завершенную форму у Боккаччо, в литературу вторглась повседневная жизнь в ее красочном многообразии. Правда, не следует упрощать вопрос, утверждая, что литература средних веков была вовсе чужда повседневной жизни. В средневековых фаблио, шванках и ранних итальянских новеллах она уже громко заявляла о себе. Однако на фоне героического эпоса, рыцарского романа и агиографических повестей, тяготевших к сфере идеального, средневековая новелла воспринималась как явление второго ранга.

В новеллах Боккаччо и его последователей табель об эстетических рангах утрачивает свое значение. Земная жизнь становится интересной именно потому, что она жизнь земная. Нет необходимости подчинять ее строгим схемам. Любой ее поворот заслуживает внимания. Все в ней таит манящую новизну. На это прямо указывает и само название литературного жанра (новелла — рассказ о чем-то новом). Эпоха Возрождения была эпохой динамической, и жанр новеллы как нельзя более соответствовал ее духовным потребностям.

Правда, не сразу у Боккаччо появились последователи. Его современник Франко Саккетти (ок. 1330-1400) в своих незамысловатых новеллах («Триста новелл») во многом еще связан с литературной традицией средних веков. Близкий к новелле жанр латинских фацетий — остроумных анекдотов — разрабатывал в XV в. Поджо Браччолини (1380-1459), ученый гуманист, открывший много неизвестных до того рукописей античных писателей, автор ряда трактатов в защиту личных достоинств человека («О знатности» и др.).