Литература как социальный институт: Сборник работ

Последующая публикация текста в форме книги, в общем смысле, знаменует расширение числа адресатов, увеличение аудитории и возможную ее дифференциацию. При этом все большее расширение и дифференциация аудитории сопровождаются извлечением из потока журнальных публикаций «избранного», но уже в иной форме, в виде книги, а далее – серии книг или библиотечки либо же собрания сочинений. Эти различия в форме заслуживают всяческого внимания: в каждом случае перед нами иное целое, в рамках которого представлено и должно быть осмыслено то или иное конкретное произведение. Для социолога эта смена формы и контекста данной вещи есть изменение ее отправителя и получателя, сигнал подобного изменения, т. е. в конечном счете некое социальное движение. И если обычная журнальная публикация указывает движущуюся «точку современности», объединяя на этом различные контингенты единоверцев и, соответственно, разъединяя несогласных, то переход ее в книгу, а затем – книгу переиздающуюся все больше отодвигает текст к иному функциональному состоянию. Произведение как бы становится знаком прошлого (пусть еще недавнего) в настоящем, знаком его присутствия в современности, тоже движущейся мерой глубины настоящего. Постоянно это присутствие до тех пор, пока произведение переиздается, т. е. отношение к нему как значимому для тех или иных контингентов «издателей» (инициаторов издания) и их публики воспроизводится, иначе говоря, пока воспроизводится само это отношение, диалог (как правило, заочный) этих издателей с этой публикой. Если представить себе, условно говоря, все на сегодняшний день книги данного типа издания (например, конкретного издательства или серии) как своего рода совокупный культурный фонд группы инициаторов этих изданий или обрисовать подобные же фонды различных групп читателей (скажем, их коллекции вырезок из журналов и газет, их домашнюю библиотеку), то можно судить о глубине и объемах актуального прошлого, прослеживать историю идеи прошлого, разнообразие представлений о наследии, памяти, хранении культуры. Актуальность этой проблематики сегодня очевидна, средства же ее исторического осмысления пока что отстают от пафоса злободневных выступлений.

Отметим, что своего рода переизданием является журнальная публикация «забытого» произведения: она становится культурным фактом, лишь сохраняя некую двойственность – сопряженность с настоящим (связь с контекстом всего публикуемого в данном журнале, с наполнением конкретного номера, с программой редакции) и отодвинутость от него, след прошлого. Этот зазор и есть временные рамки, в которых ведется осмысление всего существенного для данных издателей и поддерживающей их публики. Они могут быть более или менее широкими, но всякий раз важно это коллективное усилие воли к наделению смыслом именно этого текста вопреки обстоятельствам и инициаторам его забвения. Если этого волевого усилия и живого понимания контекста его творческой и печатной судьбы нет, перед нами обыкновенная редупликация, изготовление партии копий данного сочинения – деятельность, не лишенная смысла, но по функции своей иная, журналу внеположная. Особенно если при этом используется в иных условиях и иными людьми, по иным поводам и с иным смыслом созданный неоспоримый авторитет сочинения, перепечатываемого ныне лишь в качестве самоподдержки и для самоодобрения. Таков, например, социологический казус с журналом «Москва», публикующим на протяжении 1988 г. «Историю» Карамзина.