Литература как социальный институт: Сборник работ

В массовой литературе типы предельных ситуаций, через введение в которые достигается гармонизация нагруженных на положительных героев антиномических значений, жестко определены и формализованы. Они и представляют собой конструктивные элементы «формулы»: соблазнение, испытание верности, случайность или катастрофа, перетасовывающая персонажей или срывающая их с надлежащих им мест и т. п.[120] Впрочем, столь же стереотипен и сам набор традиционных средств определения ситуации и ее преодоления, что и позволяет преобразовывать основные коллизии этого рода в типовые переменные формульных повествований.

Напротив, «высокая литература» постоянно ищет новые методические (речевые, стилистические, когнитивные и т. п.) средства релятивизации общепринятых представлений. Для этого, например, вводится авторская ценностная дистанция – «я» автора, «я» повествователя, т. е. указываются конкретные основания для оценки. Непредсказуемость ситуаций «высокой» литературы достигается и введением «нелитературных обстоятельств», т. е. неконвенциональных значений литературных, поэтических, лирических и т. п. тем и ситуаций, за которыми обычно записаны значения высокого, низкого, трагического, драматического, прекрасного и иного. Разумеется, они столь же условны, что и жесты или позы, которые принимает актер на театральной сцене для выражения своих состояний. Но их условность имеет узкогрупповой характер, они еще не стали литературной нормой. В этом отличие «высокой» литературы от формульных повествований, где предсказуемость тем, поворотов сюжета и способов решения конфликта чрезвычайно высока. Оно связано с постоянным разрывом с литературной традицией, с нарушением согласованности достигнутых определений действительности, или, точнее, закрепленных отношений к «литературному» значению. Обосновывается новация тем, что открывает новые отношения, темы, которые существуют «в самой жизни», не упорядоченной «литературной классификацией».

Таким образом, динамическое равновесие в системе базовых ценностей достигается через их условную деструкцию, их сопоставление в критических ситуациях или через выработку релятивизирующей позиции по отношению к сверхзначимым ценностным объектам. Каталог довольно обширен: здесь все приемы «остранения», «отчуждения», «объективации». Те группы в обществе, авторитет которых связан с определением и разметкой перспектив действия, используют эти приемы либо для выработки идеальных систем, способных моделировать структуру реальных конфликтов и через это становящихся доступными для контроля, либо для определения нормативов и ресурсов действия и средств их мобилизации. Последние представляют собой этические регуляторы действия, ограничивающие технически возможный потенциал средств достижения целей и сам набор возможных целей, что, следовательно, предполагает их интеграцию с традиционными представлениями и системой идей. Такова с социологической точки зрения проблематика, например, «Преступления и наказания» Достоевского. Дело не только в возможности контроля, но и в том, что только таким образом может осуществляться специфическая запись конфликтов основных культурных значений (ценностей и норм), не могущих быть в силу тех или иных обстоятельств дублированными другими формами записи. А это значит, что культура транслируется только в такой, только в этой форме, что характерно для модернизирующихся, секулярных обществ, где литературе отводится чрезвычайно важное место, где она политизируется либо сакрализуется.

Именно для литературы такого типа и существует социальная группа экспертов – специализированный институт критики, являющийся симптомом и специфическим продуктом процесса социальной дифференциации. Критике при этом вменяется в обязанность отличать значимое от незначимого в ситуации нормативной неопределенности, нормативного дефицита, отделять подлежащее сохранению от случайного, патологического, «не-объективного», «искусственного», «литературного» и т. п. и таким образом осуществлять и функции социального контроля, и функции поддержания образца в социальном литературном процессе.

Сама высокая литература может быть разведена на ряд типов или видов, среди которых для нас основной интерес представляют два типа: экспериментальная и консервативная. Сегодня в первой, к которой, как правило, принадлежат малые литературные формы: рассказ, новелла, эссе, а также драматургия, поэзия и проч., продуцируются новые литературные формы и средства литературной техники. Обращение к ней, стало быть, предполагает более высокий порог читательской квалификации. Во второй, которую можно было бы назвать словами Т. Манна – «консервы времени», осуществляется хранение и ретрансляция основных форм согласования человеческих действий, ритмов, последовательностей поведения и т. п.