Литература как социальный институт: Сборник работ

Известная часть такого рода литературы (наименее оригинальная в техническом отношении, если ее сравнивать со всем фондом высокой словесности) адаптируется «вторым эшелоном» рутинизаторов. Несомые ею ценностные образцы попадают в субкультуру последователей, имеющих в качестве референтной ту группу, которая проблематизировала эти значения на предыдущем этапе культурного развития. Собственно литературная динамика возникает из фиксируемого отставания рутинизаторов на один период. Однако упомянутые образцы фигурируют теперь уже не как проблематизированные ценности, а в качестве фиксированной нормы определенных социальных значений. Тем самым происходит известное отсечение некоторых секторов всего возможного или тематизируемого спектра значений, обсуждавшихся на предшествующем временном (т. е. культурном) этапе. В этом смысле рутинизированная в техническом отношении литературная продукция приближается к формульным повествованиям, образуя как бы промежуточные или смешанные формы, но с повышенным потенциалом идеологической актуальности[117].

Характеристики читательского поведения наибольшей в количественном отношении группы будут характеристиками потребителей именно тривиальной или формульной литературы. Литературную критику читают менее 1% читателей – специализированные группы с высокими индексами образования и квалификации. Это – преимущественно гуманитарная интеллигенция, обращающаяся к малотиражной «высокой» и эзотерической литературе, созданной в предельно большом временном и пространственном диапазоне, включая как общемировую классику, так и новейшую литературу. Тираж книг, обращающихся в этой группе, составляет от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч экземпляров (в среднем 25–50 тыс.). Именно такими тиражами выходит литература молодых писателей, элитарная переводная литература, драматургия, поэзия и до недавнего времени книги из серии «Литературные памятники». (Теперь, когда книжный бум указал на то, что эти образцы начали заимствоваться другими, более широкими группами интеллигенции, тиражи книг такого рода нередко достигают 200 тыс. экземпляров.)

Если судить по критериям, с которыми критика подходит к оценке литературного потока, то его можно разделить на две группы:

1) «кандидаты в классики», отбираемые на основе новаций в области литературной техники (признание этого обычно выражается как «поэтическое новаторство» писателя), но с гораздо более ослабленной привязкой достоинств к «требованиям дня» – как правило, обсуждаются проблемы, злободневность которых с точки зрения журнальной критики невелика, т. е. затрагиваются «вечные темы»;

2) «современники», чьим пафосом деятельности становится особая актуальность обсуждаемых проблем, публицистичность и т. п. при незначимости для них проблем технической экспрессивности. Ценностное конструирование и организация литературного материала осуществляются здесь в рутинных формах литературного производства, как технически инвариантный перебор нормативных конфликтов.

Два эти типа критериев (разведение, в общем, чисто условное) могут служить и первыми, сравнительно приблизительными индикаторами успеха и длительности обращения книги в различных группах читателей. Произведения первого типа, как правило, тематизируют (на любом материале) проблематику, связанную с выработкой новых смысловых значений, символического и ценностно интегративного толка, тогда как второго – связанную непосредственно с формами нормативной фиксации значений, поддержания существующего нормативного образца. Соответственно, литературе первого рода обеспечен (при благоприятных обстоятельствах) небольшой, но устойчивый успех на протяжении довольно длительного периода; второй же – массовая читательская популярность с полным затуханием ее через 10–15 лет.

Подавляющая часть популярной литературы оказывается вне поля внимания критики. И это не случайно: критика как институт охватывает и контролирует лишь небольшую часть литературного потока. Ее функциональное назначение определяется двумя моментами: